Он отстраняется, упираясь руками по обе стороны от ее тела, и снова входит в нее, погружаясь до упора. Движение срывает резкий крик с ее губ.
— Я дам все, что есть у меня, — пробормотал он, снова целуя ее, — для тебя.
И он трахает ее всерьез, жестко и грубо вбивая в матрас, с каждым толчком извлекая из ее рта крики наслаждения. Она обхватывает его ногами за талию, призывая проникнуть еще глубже, проводя ногтями по его лопаткам.
Он целует ее, их языки почти лениво извиваются навстречу, губы соприкасаются, а дыхание смешивается. И все же он входит в нее, заполняя, а когда она заставляет его лечь на спину, полностью усаживаясь на него, то видит, как его глаза тоже блестят от удовольствия.
Она не забудет эту встречу — эту ночь.
Вбирая его в себя снова и снова, она чувствует, как напрягается ее тело, как витки возбуждения закручиваются в ее влагалище, угрожая разорваться.
Пятьдесят четвертый снова целует ее, они оба очень близки к завершению. Руки Гермионы дрожат, когда она сжимает его лицо в своих ладонях. Наслаждение расползается по всему телу, вновь затуманивая зрение, когда его руки вбирают в себя каждый дюйм ее тела, когда его ладонь сжимается на ее ягодицах, когда его большой палец касается клитора.
С криком она снова достигает кульминации, внутри все сжимается, словно пружина, вскоре даря долгожданное освобождение. Еще один толчок, и он стонет, притягивая ее тело к своему, изливаясь внутрь.
И на долгие, тяжелые мгновения они делают паузу. Она чувствует, как колотится его сердце напротив ее, как их влажная кожа липнет друг другу, и наконец Гермиона отстраняется от него.
Она нащупывает свою палочку, накладывает противозачаточные чары и падает рядом с ним.
В холодном лунном свете, проникающем через окно, она видит плавные линии его тела и проводит кончиками пальцев по его коже.
— Это было здорово, — вздыхает она, глядя в потолок, когда ее разум и тело опускаются вниз. Внезапно накатывает чувство стыда, но она отгоняет его. Она пригласила его для секса — и в этом не было никакого притворства. Они оба заключили сделку, и ей не нужно стыдиться этого. — Спасибо, что пришел.
— Спасибо, что пригласила меня, — тянет он. — И ты была великолепна.
На мгновение она почти сожалеет о том, что решила никогда больше с ним не встречаться. Он не делает ни малейшего движения, чтобы встать, и она ненадолго задумывается о том, что делают в таких случаях. Проведет ли он ночь и уйдет ли утром? Захочет ли он остаться на несколько секунд?
Но он поворачивается к ней лицом, приникает очередным долгим поцелуем к ее рту, а затем поднимается с кровати.
— Если хочешь, — вздыхает она, — мы можем повторить еще раз, пока ты не ушел.
Он хмыкает.
— Мне нужно десять минут.
Гермиона усмехается.
— Договорились.
***
К тому времени, когда они опускаются на кровать, испытав еще три оргазма, она полностью измотана, тело и разум истощены. Пятьдесят четвертый в тишине поднимается, откидывая волосы с глаз. Он смотрит на нее таким взглядом, который она не смогла бы прочитать, даже если бы попыталась — хотя она лишь на мгновение пожалела, что на нем чары.
Он коротко сжимает ее плечо в жесте поддержки, заверения или, может быть, просто прощания.
Она идет за ним в гостиную, завернувшись в простыню, смотрит, как он по пути собирает свою одежду, и долго смотрит в пустоту, где он стоял, исчезнув в вихре аппарации.
После того как Пятьдесят четвертый уходит, она восстанавливает защиту и возвращается в постель. И задается вопросом, пожалеет ли о содеянном завтра.
Комментарий к .: О д и н :.
Интересно, кто же этот незнакомец?))
Приятных сновидений, дамы ;Р
========== .: Д в а :. ==========
Дни пролетают мимо и перетекают в недели, и проходит месяц, прежде чем Гермиона понимает, что не вздрагивает, когда однажды днем Гарри упоминает о квиддиче. Несмотря на менее чем торжественное исчезновение Оливера из ее жизни, она больше не оплакивает ту жизнь, которая была у них когда-то. Жизнь, которую, как она думала, они построят вместе.
Время от времени она вспоминает ночь, проведенную с Пятьдесят четвертым. Ее девяностошестипроцентное совпадение. Но она не зацикливается на нем.
Приглашение его к себе не было ошибкой — в тот момент это было то, что ей было нужно, и она не жалеет об этом. Но она знает, что не готова и не хочет вступать в отношения с кем-то еще. И, возможно, она хочет, чтобы эта ночь осталась такой, какой она была.
Спонтанной, чудесной и самой эротичной ночью в ее жизни.
Хорошее воспоминание, но единоразовое.
Они договорились, что встреча будет только на одну ночь, и она подозревает, что если бы Пятьдесят четвертый чувствовал себя иначе — если бы он решил, что хочет узнать, кто она такая, — она бы уже давно о нем что-нибудь услышала.
Поэтому она задвинула его на задворки сознания. Ее работа приносит удовлетворение, друзья присутствуют в ее жизни достаточно, чтобы она не чувствовала себя одинокой, и пока она считает, что это все, что ей нужно.
— Ты не услышала ни слова из того, что я только что сказал, — говорит Гарри, отрывая ее от размышлений. — Ты все еще думаешь о новой витрине в «Флориш и Блоттс», без сомнения.
Ткнув его локтем в ребра, Гермиона хмурится.
— Неправда, — Гарри ухмыляется, и она поспешно добавляет: — Я думала о работе. О чем ты говорил?
— Только о том, что Невилл и Тео передумали идти на игру в эти выходные, и у меня теперь есть лишние билеты, — он смотрит на нее с надеждой. — Я знаю, что они тебе не нужны, но если ты с кем-то встречаешься…
— Нет, — возражает она. — И для протокола, я читаю тебя как книгу. Ты знаешь, что я бы сказала тебе, если бы появился кто-то, достойный упоминания.
Всего на секунду она подумала о Пятьдесят четвертом. О том, как он вел себя рядом с ней, на ней, о его руках, блуждающих по ее плоти… о тихом смехе у нее над ухом.
— Кроме того, — говорит она, ее щеки пылают от воспоминаний, — я не хочу смотреть квиддич.
Она достаточно долго терпела этот вид спорта, когда росла вместе с Гарри и Роном, а также последние несколько лет с Оливером. Она не ненавидит квиддич, но в последнее время она относится к нему достаточно недоброжелательно, чтобы не иметь никакого желания смотреть матч. Особенно если играет Оливер.
Выражение лица Гарри проясняется, и он кривит рот.
— Прости, я не должен был поднимать эту тему. Я просто подумал… ну, было бы неплохо сходить куда-нибудь вместе.
— Разве ты не пойдешь с Дафной?
— Да, — отвечает он, — конечно. Но ей тоже нравится проводить время с тобой, — он смотрит на нее слишком долго, выражение его лица слишком невинное, и она готовится к следующему вероятному вторжению в ее личную жизнь. — А тест на совместимость, который Джордж заставил тебя пройти, не дал положительных результатов?
— Нет, — говорит Гермиона, и это слово инстинктивно срывается с ее губ. — Ничего.
Его скептицизм очевиден.
— Совсем ничего?
— Никого, с кем стоило бы встретиться, — поправляет она.
Когда она произносит эти слова, они переступают порог «Волшебных вредилок Уизли» — место, в которое они всегда заходят, появляясь на Косой аллее.
— Это странно, — говорит Гарри, оглядывая вездесущую толпу завсегдатаев. — Я думал, Джордж говорил, что у большинства людей есть хотя бы несколько приличных совпадений. На основе… какой бы то ни было магии, которая все это измеряет.
— Алгоритм, — поправляет она, а потом вздыхает. — Я не знаю, Гарри. Было несколько совпадений, но я все так же не хочу ввязываться во что-то новое. После Оливера нет желания вступать в новые отношения.
Его взгляд смягчается, наполняясь раскаянием, и он кивает.
— Конечно, Гермиона. Я не хочу давить.
— Я это знаю.
А если говорить реально, она знает, что он не давит. Они достаточно долго были друзьями, чтобы она ожидала от него подобных подколов — и часто подтрунивала над ним в ответ. Но эта тема настолько напряженная, что она не может сдержать улыбку.