– Вау, заряженная вода! – заржали коллеги. – Ты крем для бритья с собой брал? Мыло? Зубную пасту?
– Мигрень-то правда прошла! – пытался спорить репортер.
Но ехидные борзописцы подняли его на смех. А потом пару дней ставили парню на стол стакан с водой, к которому была прикреплена бумажка с надписью «Заряжено от всех напастей, кроме отсутствия денег».
Журналист написал статью, в которой рассказал о своей встрече с Фаиной и о том, как коллеги отреагировали на его рассказ об избавлении от мигрени. После того как материал увидел свет, другие таблоиды, тоже страдавшие в летнее время от нехватки новостей, отправили к Фаине своих сотрудников. Помощница целительницы побеседовала со всеми. Целый месяц имя Антонины Вольпиной, а заодно и Фаи, мелькало как в бумажных изданиях, так и в Интернете. Потом настал сентябрь. Светская жизнь забила ключом, и о знахарке забыли. А недавно ее имя стали упоминать в паре с именем Ленинида. Почему? Объясняю.
В середине октября прошлого года как-то утром я, решив попить кофе, включила телевизор. Попала на какой-то кабельный канал, да так и осталась сидеть с поднятой чашкой, не донеся ее до рта.
Шли новости. Я увидела репортера и папеньку, на плече которого рыдала женщина непонятного возраста.
– Конечно, я забираю дочь к себе, – вещал Ленинид. – Да, я не знал о ее существовании. Но вот паспорт. Что вы в нем видите?
На экране на секунду появился документ, я успела разглядеть фамилию «Тараканова» и пришла в еще большее недоумение.
– Вы сердитесь на бабу Тосю, которая выкинула вас на улицу? – спросил репортер у рыдающей тетки.
– Нет, нет, – вытирая слезы, ответила та, – я сама приняла решение уйти. Однушка принадлежит Антонине, я просто стерегла квартиру. Бабуля меня заранее предупредила о возвращении.
– Хватит плакать, – остановил ее папенька. И, глядя прямо в объектив, воскликнул: – Слава богу, теперь все мои дети вместе! Вы хорошо знаете писательницу Арину Виолову, по паспорту Виолу Тараканову. Она моя старшая дочь, о которой я заботился всю ее жизнь. Еще в роддоме взял малышку на руки, потом пеленал, мыл, подгузники менял, в школу за руку водил, уроки с ней делал. А сейчас вы видите младшую мою дочурку.
Я не выдержала, выключила телевизор и позвонила Лениниду с вопросом:
– У меня, оказывается, есть сестрица? Сколько ей лет?
– Она просила никому не говорить, – живо ответил папаша. – Женщина, понимаешь ли, переживает из-за возраста… Ну да ладно, тебе можно. Фаина чуть младше тебя. На годок всего.
– Правда? – изумилась я. – А выглядит намного старше.
– Ей не повезло, как тебе, – зачастил Ленинид, – с детства в нищете жила, никому не нужная. Образования не получила, полы в людях мыла, за кусок хлеба сутками работала. Квартиры своей детка моя несчастная не имела. Один раз лишь ей повезло – Фаю пригрела целительница баба Тося…
Я молча выслушала рассказ Ленинида о Вольпиной, который завершился пассажем:
– Недавно старуха вернулась в Москву, вновь ведет прием больных, Фая была вынуждена покинуть ее дом и очутилась на улице. От полного отчаяния бедняжка позвонила мне, своему отцу…
– Значит, появление Фаины не очередная выдумка безумного пиар-агентства? – перебила его я. – А то, помнится, пару месяцев назад появилось сообщение, что в актера Тараканова стрелял на МКАДе неизвестный мотоциклист. Все тогда обхохотались. Даже журналисты поняли, что это наиглупейшая рекламная акция.
– Как тебе не стыдно! – обиделся папенька. – Я был на волосок от гибели! Слух о пиаре распустили завистники, неудачливые актеришки, которых никто не снимает в сериалах. Вот уж не думал, что родная дочь поверит злым языкам. Я уже сменил рекламщика, теперь со мной работает лучший в России профи. Фаину родила моя любимая женщина, но судьба распорядилась так, что нам не удалось быть вместе. Глупая баба, я имею в виду мамашу моей младшей дочери, всю жизнь хранила тайну, имя отца назвала Фаине лишь перед смертью. Но она дала девочке мою фамилию. И отчество у нее Ленинидовна. Фая очень нежная, ранимая, она боялась ко мне прийти, думала, я ее выгоню. Бедняжка мыла полы! Представляешь этот ужас?
– Очень даже хорошо знаю, каково это – бегать ночью с веником и тряпкой по стоматологической поликлинике, – вздохнула я. – Может, ты и менял мне подгузники, извини, не помню, но то, что, повзрослев, отца я не видела и работала поденщицей, забыть не получается. И ты никогда не говорил мне, что жил с какой-то женщиной, а она родила дочь.
– Сам не знал про ребенка, – начал оправдываться папаша. – А насчет бабы… Если каждую в памяти держать, с ума сойдешь.
– Только что ты вещал про любимую женщину, – уколола я его.