Девочка в изумлении приоткрыла рот, не в силах отвести глаз от прекрасного лица и перед её внутренним взором замелькали картинки из далёкого и сказочно беззаботного детства, большая часть которых была связана с атмосферой православного храма.
Гемме живо вспомнился запах ладана; благостное выражение на лицах окружающих; невнятный речитатив батюшки, размахивающего кадилом; умиротворение на лице матери. В своё время та любила ходить в церковь и при этом частенько брала с собой дочь. А ещё девочке сразу же вспомнились её ласковые глаза, тёплая ладонь, поправляющая выбившиеся из-под платка непослушные прядки волос и тихий шепот: «Деточка, давай поставим свечки за упокой души твоих бабушки и дедушки. Пусть они порадуются на небесах, какая у них хорошая внучка…»
Идущая служба маленькой Гемме не понятна и пока мать молится, она переминается с ноги на ногу и с любопытством оглядывается по сторонам. Богатые иконостасы в золочёных окладах притягивают её взор, и от нечего делать она рассматривает благообразные лица святых. Они настолько похожи друг на друга, что она никак не может их отличить друг от друга. «У этого есть борода, а у этого полосатые штаны, как у нашего соседа дяди Гриши», — тихонько бормочет она и вдруг наталкивается на строгий взгляд.
«Ой!» — девочка примолкла, не в силах отвести глаз от прекрасного лица. Святой на иконе совершенно не похож на других. Он кажется ангелом, сошедшим с небес, но без присущей их изображениям отрешённой безмятежности. За внешним спокойствием святого кроется внутреннее напряжение и живой интерес. О нет! Он ещё не умер для мира. Девочке кажется, что тёмные глаза глядят прямо в её душу и строго вопрошают, на самом ли деле она такая хорошая девочка, какой её считает мама. Гемма сразу же припомнила недавнее происшествие.
«Я разбила китайскую чашку, а сказала, что это Мурзик, — покаялась она, охваченная чувством вины. — Но вы не думайте, я не лгунья! Я обязательно скажу маме и попрошу у неё прощения. Честное-пречестное!».
Девочке кажется, что после её признания взгляд святого потеплел, и она радостно заулыбалась.
«Впредь не обманывай маму, да и котёнок не заслужил полученную трёпку».
«У Мурзика я тоже порошу прощения!»
«Вот и умница!»
«Вы больше не сердитесь?»
«Разве можно сердиться на такую хорошую девочку?» — ласково улыбаясь, отвечает святой, и икону охватывает золотое сияние…
Заворожённо глядя на юношу, Гемма невольно шагнула к нему. «Вылитый архангел Михаил и такой же сердитый, как он вначале!» Сияющее личико девочки не осталось незамеченным. Юноша перестал злиться, и с недоумением посмотрел на неё, не понимая, что происходит. Обычно такого возраста малявки ещё не обращали на него внимания, да и чувствовалось, что здесь что-то другое, а не ранний женский интерес к противоположному полу. Его внимательный взгляд быстро прошелся по тощей фигурке и остановился на лице. Он откровенно поморщился. У дурно одетой девочки был запущенный и какой-то голодный вид. На бледном и не слишком чистом личике под глазами залегли синие тени, и она больше походила на старушку, а не на ребёнка десяти лет. «В общем, вылитая привокзальная побирушка», — резюмировал он про себя.
— Блин! Ну, ты и сволочь! — процедил юноша сквозь зубы и с яростью уставился на отца Геммы. — Гад! Ладно, я для тебя чужой, но неужели не жалко родную дочь? — он ухватил воротник обтрёпанного пальто девочки. — Это что? Вы что, на помойке отрыли эти обноски? И вообще, никак твоя подлая семейка морила девчонку голодом.
У отца Геммы виновато забегали глазки, он снова вытер заблестевшую лысину грязным клетчатым платком и зачастил, оправдываясь. Мол, за ней хорошо смотрели, но не в коня корм, а денег в обрез, и на всех не хватает. Слушая его, юноша всё больше мрачнел.
— Хватит заливать! Уже тошнит от тебя!
С выражением, какое бывает при сильнейшей зубной боли, он снова посмотрел на молчащую девочку, а затем с обречённым видом отступил в сторону.
— Ладно. Заходи, малявка, — буркнул он и снова встал в двери.
— А ты пошёл вон, сволочь! — рявкнул он на отчима, сунувшегося было следом.
— Дык, я на минуточку, Глеб! Хочу посмотреть, как дочка устроится, да и вдруг какие вещи забыл, а? — на физиономии отца девочки заиграла льстивая улыбочка. — Может, дашь мне что-нибудь на память об Олесе?..