- Потому что хочу тебя так сильно, что если останусь – охота окончательно завершится здесь и сейчас.
Я уронила лоб на колени.
- Когда мы увидимся снова? – спросила глухо.
- Не знаю, Мышка. Наверное, когда я снова обезумею от жажды настолько, чтобы решиться вернуться в твою жизнь.
Он ушёл.
А я всё так же, скорчившимся комком – будто зажимая смертельную рану – упала на сбитые простыни. В памяти всплывали жаркие, стыдные картины, ослепительно сладкие, болезненно-жгучие. Каждый дюйм моего тела помнил его ласки.
Простыни пахли нашей страстью. Раньше я не знала, как сводит с ума этот запах.
Без сна я пролежала так до самого рассвета. Постепенно теряя последние крохи тепла и замерзая. Но сил почему-то не было укрыться.
Чуть свет я заставила себя подняться и, сверкая глазами на собственное отражение в осколке битого зеркала, умыла лицо остатками ледяной воды на дне кувшина.
Пора спускаться.
Что ж, инкуба можно понять. Бессмертные существа, у которых никогда не было недостатка в средствах, вряд ли вообще осознают, что есть такие мелочи, как работа, увольнение, бедность и голод. Что его приезд окончательно погубит последние крохи моей репутации, спасая которую, я вынуждена была забраться в такую глушь.
Нет, я не держала зла на него за это.
В конце концов, кому придёт в голову сердиться на тигра, потому что он не разбирается в том, чем питается робкая лань?
Причесавшись, я осторожно спустилась по шаткой деревянной лестнице.
Замерла на последних ступеньках, вздохнула, распрямила плечи и пошла вперёд. Не время прятаться и убегать. Всё, что было, я разрешила сама. Могу теперь пенять только на себя.
Мои работодатели сидели за тем же обеденным столом, как будто никуда и не уходили всю ночь. Разве что немного другая одежда и цвет рубашки супруга хозяйки выдавали, что они не спали тут же, за столом, сидя с открытыми глазами.
При моём приближении миссис Джонс посмотрела на меня кипящим от гнева и возмущения взглядом. Если бы сейчас ещё существовала охота на ведьм, гореть бы мне на костре.
- И этой шлюхе я хотела доверить своих детей!! – Она вскочила, с грохотом отодвинув стул. И не озаботилась, что этих самых детей может разбудить.
Мистер Джонс посмотрел на меня, как мне показалось, несколько виновато, и робко тронул супругу за рукав. Она выдернула руку и продолжила праведно возмущаться.
- Подумать только! А какие звуки разносились по всему дому! Разве уважающая себя леди станет так стонать?!
Я вздохнула. Меня накрыло вдруг смертельной усталостью.
- А вы попробуйте как-нибудь тоже! Уверена, вашему мужу понравится.
Развернувшись, я с достоинством удалилась обратно вверх по лестнице. Собирать вещи.
Провожать меня предсказуемо никто не вышел.
Когда я снова спустилась, волоча саквояж, дверь в столовую была закрыта, и через неё доносились истеричные крики с битьём посуды. Откуда-то со второго этажа им вторило эхо весёлых детских воплей.
Я решила, что не буду расстраиваться из-за того, что не осталась в этой семейке.
Правда, куда теперь…
Кажется, мой план заканчивался образами того, как я гордо выхожу за дверь, оставляя за своей спиной очередную неудачную веху моей жизни. На этом детальная проработка плана завершалась, оставалось только очень смутное направление – куда-то за забор. А дальше?
Я не успела как следует погрузиться в отчаяние по этому поводу.
Прямо у покосившейся калитки, которая хлопала на зимнем ветру, стоял, прислонившись к плетёной изгороди, мой инкуб. Опустив плечи, повесив голову, он прятал руки в карманах длинного пальто и угрюмо смотрел себе под ноги.
Саквояж выпал из моих рук.
Он поднял голову и увидел меня. На опустошённом, почти неживом лице зажглись знакомые тёмные огни глаз. Проговорил с горькой усмешкой:
- Как видишь, ненадолго хватило у меня выдержки.
Только теперь я заметила, что на просёлочной дороге, заметённой снегом, в отдалении маячит чёрная карета на массивных колёсах.
Я плюхнулась на саквояж и уселась на него сверху. Без сил уронила раскрытые ладони на колени.
Кажется, это была последняя капля, которая прорвала плотину. Я больше не могла держать в себе все те эмоции, что бушевали внутри.
Слёзы закапали из глаз.
Инкуб резко оставил своё место, которое основательно протоптал за ночь, и двинулся ко мне. Остановился надо мной, глядя с высоты своего роста. Такой пронзительно-чётко очерченный силуэт на розовом, струящемся в утреннем морозе небе.