— Постараюсь… — пообещал я. — Думаю, получится.
— Здорово. А то стандартные мне уже надоели…
Вымотавшаяся до предела девушка попросилась домой часов в восемь вечера по времени заповедника, когда скрывшееся за покрытой лесом горой солнце перестало окрашивать окружающее нас безмолвие во все оттенки зелёного и чащу леса, по которому мы прогуливались, поглотила одна большая Тень. Решив, что доставлять удовольствие дожидающимся у «Тайфуна» папарацци нет никакого желания, я вызвал ближайшее такси, а скутер отправил домой на автопилоте. Для полного счастья головизионщиков задав ему маршрут километров в восемьсот. С гаком. Глядя через камеры заднего вида нашей машины, как они весело стартуют вдогонку за сорвавшимся с места скутером, я довольно ухмылялся — ближайшие полчаса любителям жареных фактов придётся погонять…
Весь полёт до особняка Эль вспоминала виденных ею животных и птиц и не вылезала из записей своего комма, а минут за пять до приземления попросила меня скинуть ей и мои записи:
— Ты же тоже снимал, правда? Значит, можно будет выбрать наиболее выигрышные ракурсы и сделать отличный фильм…
Напоминать ей о том, что мы практически всё время стояли рядом и наши записи мало чем отличаются друг от друга, я не стал — она была всецело захвачена предвкушением создания голофильма, и расстраивать её так было бы жестоко…
Сигнал о проникновении в Систему постороннего её клон подал часа через три после нашего возвращения с прогулки. К этому времени мы успели поужинать, просмотреть сделанный девушкой фильм, наплаваться и завалиться на лежаки около бассейна. Наполовину отключившись от щебетания слегка перепившей за ужином Элли, я внимательно просмотрел внесённые незваным гостем изменения в программу климатизатора дома и онемел: великолепно написанный вирус должен был спровоцировать небольшой сбой программы насыщения воздуха микроэлементами и самоуничтожиться. А Эль, надышавшись во сне угарным газом, — умереть!
Ошалело посмотрев на весело жестикулирующую девушку, я снова перепроверил свои расчёты — ошибки быть не могло. Господин Максимилиан Шульке, экс-начальник смены охраны семьи Беолли, или человек, воспользовавшийся его доступом в Сеть, обладал весьма и весьма неплохими навыками в программировании.
— Рейг! Ты меня слышишь? — почувствовав, что я ушёл в свои мысли, обиделась Эль, и я, решив, что Шульке подождёт, солгал:
— Слышу… Просто обдумывал завтрашний день и заказывал бронь в одном очень неплохом ресторанчике на Западном побережье…
— Они готовят лучше, чем ты? — не поверила девушка.
— Не знаю… — улыбнулся я. — Не пробовал… Но если верить проспектам в Сети, то там красиво…
— Не хочу в ресторан. Там — люди… Не пойдём, ладно? — жалобно посмотрев мне в глаза, взмолилась моя хозяйка. — Ненавижу этих стервятников! Кстати, можно тебя попросить?
— Можно… — чувствуя, что она вспомнила свои ощущения при подключении и хочет повторить, пробормотал я.
— Позволь мне ещё раз попробовать… ну ты понимаешь, правда?
Я молча пододвинул к ней поближе кресло и активировал связь. Эль, глядя на меня расширенными глазами, задрожала от нахлынувших на неё чувств и судорожно облизнула языком пересохшие губы:
— Не отключай, пожалуйста… ещё немного, ладно?
Я закрыл глаза и, откинувшись на спинку кресла, погрузился в её ощущения.
Девушке было тяжело. Её колотило так, что мне стало не по себе — пытающаяся ощущать, она примеряла мои чувства на себя! Сочувствуя и сопереживая мне так, что я вдруг перестал понимать, где заканчиваются мои чувства и начинаются её. В какой-то момент я вдруг понял, что вот-вот сойду с ума — её ощущения усиливали мои, что, в свою очередь, сказывалось на силе её переживаний, и этот безумный эмоциональный резонанс грозился выйти из-под контроля!
— Хватит… Не могу больше… — простонала она, побледнев. — С ума сойти, как ярко…
Я прервал подключение и вдруг с ужасом понял, что она стоит на коленях, опираясь локтями на мои бёдра, и смотрит мне в глаза:
— Знаешь, что потрясает больше всего?
— Что?
— Две вещи… Первая — это осознание того, что любить ТАК человеку, наверное, не дано… Твои чувства — что-то совершенно запредельное! Какая-то квинтэссенция понятия «Любовь»… И я, наверное, тебе завидую…
— В тебе нет зависти… — Я покачал головой и вздохнул.
— Я не в этом смысле… — кивнула Эль. — Мне бы хотелось быть такой же настоящей… А второе — в твоих чувствах совершенно нет плотского желания. Того, которое прёт из всех тех мужиков, которые меня окружают… И… я не понимаю, плохо это или хорошо.
Знаешь… — не дождавшись моего ответа, пробормотала она, прикоснувшись пальчиком к моей щеке, — я никогда не пробовала наркотиков. Но уверена, что ощущений сильнее, чем те, которые я чувствовала сегодня, быть не может… Спасибо… Я… мне… кажется, я сошла с ума…
Сделав пару глотков вина, я посмотрел ей в глаза и снова вздохнул.
— Тебе грустно? Как бы мне хотелось уметь чувствовать так же, как ты… — прошептала девушка. — Это снимало бы кучу вопросов и предотвращало бы ошибки… Ну что же ты молчишь?
— Грустно… — признался я. — Я не хочу, чтобы ты переживала ещё и из-за меня… Встань, пожалуйста, с пола, ладно?
— Пойдём в комнату… Мне зябко… — Опершись на протянутую руку, Эль встала и, не выпуская моих пальцев, потянула меня в дом.
Пройдя по анфиладе комнат, мы добрались до её спальни и ввалились внутрь. Не включая света, Эль посадила меня на кровать, сама села на пол и, прислонившись спиной к моим коленям, попросила:
— Потереби мои волосы, пожалуйста… А то мне что-то не по себе… И… не надо меня успокаивать, ладно? Я знаю, что ты это умеешь… Мне немного плохо, но… это хорошо… — сбивчиво забормотала она, пытаясь объяснить прежде всего себе самой то, что творилось в её душе…
Первое же прикосновение моих рук к её затылку оказалось таким острым, что она чуть не вскрикнула. Чувствуя, как колотится её сердце, я всё-таки включил транслятор и, излучая на минимальной мощности, старался дать ей возможность справиться с самой собой. Но безуспешно. Мало того, у меня вдруг появилось ощущение, что прямое подключение, прерванное мною, сохранилось! Я даже проверил ресурсы процессора и на всякий случай заблокировал эту возможность программно…
Эль спала, подложив мою руку под щёку, и улыбалась во сне. Расслабляющий массаж, который я ей сделал после того, как перестал возиться с её волосами, и немножечко снотворного, по моей команде добавленного климатизатором в воздух особняка, довольно быстро успокоили морально истощённую девушку. Но, даже засыпая, она не отпустила меня от себя. Удостоверившись, что она крепко спит, я провентилировал воздух, убавил на пару градусов температуру и смог заняться проблемой несанкционированного доступа.
Как оказалось, господин Максимилиан Шульке в момент вирусной атаки на планете отсутствовал. В настоящее время вместе со своей нынешней подругой Эжен и её дочерью он летел в каюте второго класса на Кассио и приблизительно через час должен был появиться на таможне космодрома. Подвесив к камерам наблюдения автоматических терминалов таможни программу идентификации разыскиваемого мною лица, я занялся его прошлым.
Как и следовало ожидать, четыре часа сорок две минуты перед отлётом господина Шульке не существовало: с момента его выхода из квартиры Эжен не сохранилось ни одной записи камер видеонаблюдения, где бы было видно его лицо или фигуру. Казалось, что, сделав шаг на крышу дома, он растворился в воздухе. Программисты моего неведомого противника знали своё дело — отследить сервера, с которых происходило вмешательство, я не смог. Ничего не дал и анализ движения всех летательных аппаратов в радиусе двадцати километров от его дома за период плюс-минус полчаса от момента его «пропажи»: то ли подправили и записи спутника, то ли использовали что-то ещё — понять, куда он улетел, у меня не получилось. Слегка расстроившись, я принялся за вирус.
Логика противника была довольно проста — смерть от угарного газа автоматически активировала тревожный сигнал в Систему, которая, в свою очередь, сообщала о чрезвычайном происшествии в соответствующие службы. По генерирующимся в таком случае кодам в дом должны были попасть представители полиции и врачи «скорой помощи». Причём первые получали возможность практически полного анализа Системы, а значит, и доступ в любое помещение.