— Почему же ты, дубина стоеросовая, Турецкому об этом не сказал?!
Юрка сумрачно молчал.
— А! — сообразил Денис. — Чтобы он дочери своей это не пересказывал, верно?
Юрка кивнул:
— Да и вообще… Какое-то литературное кафе. Бр-рр! Друзья засмеют. Несолидно.
— Понятно. А что это за место такое? — заинтересовался Денис. — Вроде никогда не слышал.
— Да рядом тут совсем, в Кривоарбатском переулке. Вот сходите сами и посмотрите, — довольно невежливо буркнул Юрка. — Там ее тетка заправляет.
Точно, вспомнил Денис, Майя Юрьевна Бондарева, друг семьи Земляникиных содержит не то клуб, не то кафе, не то бар! Немудрено, что Женя, девочка с литературными способностями, проводила свое время в месте, где собираются ее единомышленники.
— Ты прав, — кивнул Денис, — так и сделаю. Давай точный адрес — где эта твоя «Дыра» находится?
…Продравшись сквозь сутолоку в предбаннике — там куча подростков столпилась вокруг ксерокса, выплевывавшего листки с каким-то «культовым текстом», — Денис выхватил из гула голосов диалог, который где-то совсем рядом вели двое молодых людей:
— Витя, ты где, наверху? — говорил звонкий девичий голос.
— Я здесь, Женька! — отвечал мальчишеский.
Ого, Женька, подумал Денис. Может быть, мне вот
так сразу повезет?
— Витя, спускайся!
Денис повертел головой — на второй этаж вели две деревянные лесенки. Там было что-то вроде избы-читальни с книжными стеллажами и столиками, за которыми пили и ели.
— Лучше ты поднимайся, Женя!
— Нет, ты лучше!
— Я не могу спуститься! У меня еще вторая книга Кастанеды не закончена!
— Не можешь? Ну не знаю…
— Что не знаешь?
— Тогда я, наверно, домой пошла…
— Домой?
— Ага.
— Ладно, ну давай. Надо бы как-нибудь увидеться.
Денис подумал, что это очень типично для людей,
«общающихся» в клубах, — так, по сути, и не увидеть друг друга. Но иронизировать у него времени не было, Денис двинулся за обладательницей имени Женя, хотя протиснуться сквозь публику было непросто. Но он все-таки догнал тоненькую девушку и легонько тронул ее за плечо. К нему повернулось юное создание, едва ли старше семнадцати лет, довольно хорошенькое, но вот ведь жалость — Женей Земляникиной эта девчонка явна не была.
— Чего надо? — довольно бесцеремонно спросило создание.
— Знаешь Женю Земляникину?
— Кто ж ее тут не знает!
— Она что же, знаменитость какая-то? — заинтересовался Денис.
— Она рассказы классные пишет.
— Рассказы?
— Ну да, фэнтазийные.
— И что, читает их вслух? — удивился Денис.
— А что еще с ними делать? — удивилась в свою очередь тезка Земляникиной.
— А как мне ее найти?
— Видите, за барной стойкой — хозяйка заведения? Она про Женьку все знает. Майя Юрьевна.
Денис повернулся в указанном направлении. За барной стойкой распоряжалась моложавая красивая дама, стройная, с коротким носиком и блестящими глазами. У Дениса пересохло в горле — это была мадемуазель Рапанова собственной персоной — шпионка в «Илиаде», ускользнувшая от опытного Щербака!
Денис подошел и заказал апельсиновый сок. Она пристально посмотрела на него:
— Со льдом?
— Давайте.
Звякнули кубики, и стакан появился на барной стойке.
Денис лихорадочно соображал, как быть. Наверно, лучше всего просто делать то, зачем пришел. Вести себя абсолютно спокойно. Но если Рапанова и Бондарева — одно лицо, тогда… тогда… тогда что? Тогда форменная каша получается… Денис представился и объяснил, что принимает посильное участие в розысках пропавшей девочки.
У Бондаревой-Рапановой лицо стало чуть напряженным — ровно настолько, как могло бы быть у человека, озабоченного исчезновением кого-то близкого. Она сказала, что последний раз видела Женю тут,
в клубе, она прочитала какой-то рассказ про НЛО. Сказала, что регулярно созванивается с ее отцом… Тут ее позвали к телефону. Она извинилась и отошла. Денис прождал ее с четверть часа. Потом прошел в бар, потом на кухню. Бондаревой нигде не было, она исчезла. Исчезла, черт побери! Денис со вздохом достал мобильник и стал звонить Турецкому — Александр Борисович должен был знать, что произошло.
В четверть десятого утра Турецкий приехал в МГППУ. Психолог оказалась тезкой его дочери, ее звали Нина Дмитриевна Коростелева, и была она вполне молодой и хорошенькой женщиной, лет тридцати двух, не старше. Впрочем, такое ощущение у Турецкого появилось еще во время телефонного разговора.