— Две минуты. Вас никто не арестовывал. И никто не собирается наказывать за ваши детские протесты. Наоборот, мы считаем профессора ван Наагена неравнодушным и патриотически настроенным человеком, не скрывающим своего мнения. Вам предлагается чрезвычайно интересная и весьма ответственная работа по основной профессии — историческому моделированию. И еще предстоит увлекательная командировка, на всю жизнь.
— Что значит на всю жизнь? — вскинулся профессор, хотя, казалось, дальше было некуда, он и так уже кипел, как разум возмущенный коммуниста начала XX века. — А моя основная работа, семья?
— Примерно через полгода для своей семьи и всех остальных вы умрете. Но до того проживете весьма интенсивную и долгую жизнь, я вам гарантирую. Подробности узнаете на месте, там уже не нужно будет никуда спешить. Заодно отправите сообщение своим родным о том, как совершенно добровольно приняли новое назначение.
Рычащего и брыкающегося профессора взяли под руки и решительно потащили к люку странного сооружения двое крепких молодцов в армейской форме. На площадку тем временем приземлился очередной флаер со следующим командировочным, столь же несвободно принявшим решение о новой работе. В конце концов, свобода есть осознанная необходимость, даже если эту необходимость за тебя осознает кто-то другой.
Второй новобранец вел себя гораздо спокойнее профессора. Он был юрист и политик. Часто ли встречаются юристы, которые в самом деле верят в гражданские права, особенно во время тотальной войны, верят сказанному и написанному, а сами говорят только чистую правду? А бывают ли такие политики? Оценив ситуацию, новоприбывший взял себя в руки и подумал, что в любом месте, куда бы его ни засунули, найдутся хоть какие-то доверчивые и честные люди, которыми он сможет манипулировать. Но он даже не подозревал о масштабах своей грядущей деятельности.
— Много раз я все рассказывал, под датчиками ментоскопа, под «сывороткой правды» и под гипнозом, — с раздражением выдохнул Олег допрашивающему майору с классически усталыми и добрыми глазами. Таким майорам играть бы добрых следователей в паре с садистами.
— Тем не менее придется повторить еще раз. Мне важна ваша реакция на все эти события. Кроме того, вы, вероятно, первый, кому будет разрешено опуститься на Землю после галактского плена.
— А почему не разрешали другим? И именно мне выпала такая честь?
— Ну, я не обязан отвечать на этот вопрос. Наоборот, вы обязаны отвечать на мои. — Майор выключил планшет, встал из-за стола, подошел к иллюминатору и с удовольствием посмотрел на голубой диск Земли. — Но, видимо, пора ввести вас в курс дела. По нашим данным, да и по данным союзников, галакты собирают информацию обо всех своих противниках, то есть обо всех цивилизациях Млечного Пути. Ведь они сканировали вашу память, не так ли?
— Да, — подтвердил Олег.
— Не из интереса к вашему детству с деревянными игрушками. И не из праздного любопытства. Как десантник, вы проходили подготовку на Порционе, многое знаете об оборонительных системах Сириуса и других мест, где побывали до Сиенны. И, как я понимаю, все увиденное, даже не осознанное, прочитано и обработано компьютерами галактов.
Олег ничего не ответил вслух, инстинкты субординации держали в границах, а про себя подумал: «Лучше скажи что-нибудь новое. Уж эти прописные истины я много раз провернул в голове за годы, прошедшие после пленения».
— Кстати, что с вашим коммом?
— Как что? Сдох. Как проснулся в заср… загаженном скафе, зову его, а он — две фиги в ответ. Там какие-то самоликвидаторы. Чтобы военная информация не ушла врагу. Новый мне уже после плена вживили.
— Вы не думали о том, что технологии врага могут во много раз превосходить наши возможности не только в области зондирования памяти, но и в ментальном воздействии? Допустим, в вашу психику на глубинном уровне зашита команда убить кого-то из высокопоставленных землян, уничтожить объект или, получив стратегически важную информацию, захватить 0-передатчик и отправить разведсообщение? — Майор потерял сходство с добрым следователем. Понятно, что добрый следователь — такой же нонсенс, как крокодил-вегетарианец.
«Как же меня затрахала ваша параноидальная подозрительность». Но вслух Олег лишь возразил:
— Меня уверяли, медики не нашли никаких следов воздействия.
— Если только они располагают инструментарием, чтобы обнаружить внесенные в мозг изменения, — парировал безопасник. — А второй вопрос, про честь спуститься вниз, обсудим позже. Сейчас меня интересует Лев. Я хочу услышать о вашем отношении к этому галакту.