— У меня вкуснее, а? — подмигнул ему Даррел.
— Вкуснее, — облизнулся Хаген. — Становись раком.
— В другой раз, — Даррел повалил его на спину и поцеловал в живот. Ответная услуга, значит, Хаген расслабился и закрыл глаза.
И тут же открыл их от возмущенного возгласа Даррела — пронырливый симбионт попытался запустить отросток в его выставленную задницу.
Позже они забились в одну из ниш на краю зала, чтобы поспать. Сюда приставучий симбионт не доставал своими ложноножками, и можно было не опасаться, что тебя накачают питательной жидкостью по самые уши.
— Не могу уснуть, — Даррел погладил его по спине и по заднице.
— Это все от гормонов симбионта, — зевнул Хаген, — так и будет, пока не привыкнешь. И, дрочи — не дрочи, все равно стояк не спадет, я-то знаю.
— Как же ты обходился?
— Никак. Думал о тебе, — Хаген провел по его лицу. Жесткая линия подбородка, щетина, ухо, мягкие волосы. Все как в детстве. — Надо валить отсюда, пока мозги еще работают. Как думаешь, мы сможем угнать челнок?
— Ты видел здесь челнок?
— Нет. Но мне почти удалось выбраться из этих чертовых сот. Я так боялся за тебя, — Хаген не смог подавить очередной зевок, и Даррел успел ткнуть ему пальцем в язык. А потом поприставал еще немного и куда-то свалил.
И Хаген остался лежать в их импровизированном логове один, размышляя сквозь сон, зачем арахноидам этот ксенопарк с симбионтом и людьми. Будут водить сюда экскурсии маленьких арахнят? Из общего курса Хаген помнил, что арахноиды чрезвычайно трепетно относятся к своему потомству. Примерно как человечество к детям, выращенным внутри маток.
Он проснулся по-прежнему в одиночестве, взял ведро и пошел к симбионту, пошатываясь со сна. Надо помыть его и погладить, Хаген даже наметил себе небольшой участок, как вдруг через несколько отверстий в зал вползли сразу четыре арахноида. Симбионт завибрировал и втянул все до одной ложноножки. Как жаль, вдруг со злостью подумал Хаген, что это не мутант, а всего лишь выращенный до огромных размеров обычный симбионт. Мутант бы не стал трястись, а просто пожрал бы мерзких арахноидов, правда, и людям пришлось бы несладко. А этот такой беззащитный и так явно боится, бедняжка.
Арахноиды подобрались к симбионту с противоположной стороны, и Хаген, затесавшийся среди других людей, не видел, что там происходит. Зато он видел Даррела, беседующего с темноволосым имперцем немного поодаль от остальных. Симбионт продолжал дрожать, а потом вдруг исторг из себя с десяток серых некрупных пауков. Те резво пробежали по залу и скрылись в приоткрывшихся ходах.
Взрослые особи имеют черный окрас, а это молодняк, тупо подумал Хаген. Причем подрощенный уже, вылупляющиеся из яиц арахноиды были белыми, почти прозрачными, и гораздо мельче. Но как они вырастают до таких размеров внутри симбионта? Жрут его изнутри, отщипывая кусочки? Бесчеловечно. Впрочем, арахноиды и не должны быть человечными, одернул себя Хаген, криво усмехаясь, и подошел к симбионту. Даррел махнул ему рукой и тоже приблизился.
— Ты видел это, Хаген? Они его просто вскрыли и выпустили этих, бррр.
— Бедняжка, уже все закончилось, — Хаген погладил симбионта по округлому боку и скосил глаза на Даррела. Член у того припух и был явно натерт.
— Поговори и с ней тоже, — Даррел со смехом повернулся к нему спиной и хлопнул себя по заднице.
Хаген вжал его в симбионта, раздвинул ягодицы и провел пальцем по входу:
— А жопа у тебя не натерта, в отличие от члена. Я ценю это, дорогой.
========== Глава 8 ==========
Даррел нашел взглядом Хагена. Тот как раз возвращался с полным ведром от бассейна. Даррел помахал ему рукой и соскользнул с макушки симбионта. По дороге симбионт мягко подхватывал и обвивал его ложноножками, отчего Даррел привычно возбудился. Он вообще постоянно был возбужден все три дня, что провел в рабстве у пауков, благо и желающих подставить задницу здесь было полно. Почему-то местные рабы предпочитали пассивную позицию активной, даже надменный имперец с готовностью раздвинул перед ним булки, а об ответном отдере и не заикнулся.
Даррел потер виски, поймав себя на мыслях о разнообразных жопах. Это все гормоны симбионта, он же никогда не был таким… Всегда хранил верность своим немногочисленным партнерам и возлюбленным.
Хаген вчера сказал ему, что хочет с ним отношений, и Даррел вдруг согласился. Хоть и глупо было заводить партнерство в условиях постепенного отупения и превращения в каких-то ущербных маток, но ведь он еще на челноке понял, что любит Хагена. И Хаген его любит, даже сбегал от арахноидов, чтобы найти его.
“Я тебя тоже люблю”, — сказал он вчера вечером Хагену. Они сидели под боком у симбионта и обнимались, и симбионт тоже их обнимал и робко поглаживал. Он выстроил для них маленькую, мягко светящуюся нишу, и они прятались в ней, как в пещере. И даже остались там ночевать, несмотря на пробирающиеся в задницу ложноножки.
“Надеюсь, на самом деле любишь, а не из-за гормонов”, — сказал ему тогда Хаген и завалил, чтобы вставить. Никому из них не требовалась подготовка для этого дела, они постоянно были вымазаны в блестящей слизи, в жопе все горело от желания, а член…
— Проклятье, — прошептал Даррел, останавливаясь у бассейна.
О чем он только думает, ведь надо думать о побеге, а вся голова забита любовью пополам с еблей. Точно в матку превращается, только симбионта в брюхе не хватает.
— Они клонов в этом симбионте выращивают, я уверен, — сказал Даррел в их пещере вечером и лениво зевнул, поглаживая Хагена по спине.
— Да, — задумчиво отозвался Хаген.
— Только непонятно, зачем им мы, — Даррел невзначай притерся к Хагену членом.
— Потому что симбионты любят только людей, без нас он бы впал в стресс и умер, — Хаген приглашающе оттопырил задницу, и Даррел тут же ему вставил. — На самом деле, Даррел, самое здесь поразительное — это даже не клоны арахноидов. Хотя симбионтов невероятно трудно заставить производить кого-либо, кроме людей…
— Ммм, да? — Даррел задвигался резче.
— Да… самое поразительное — как арахноидам удалось вырастить такого огромного симбионта.
— Подумаешь, проблема, — фыркнул Даррел, — этим тварям только дай волю — сожрут целый корабль и не подавятся.
Симбионт словно бы понял его слова и обиженно убрал маленькую ложноножку, которой ласкал их за яйца и шуровал в Дарреловой заднице.
— Над этой проблемой мы пару веков бились тем не менее, — сказал Хаген. — Огромными вырастают только хищные мутанты.
— А вдруг он ка-а-ак переродится и ам тебя за задницу, — засмеялся Даррел и укусил Хагена в шею, отчего тот резко выдохнул, выгнулся и излился.
Хаген вообще любил пожестче, и с ним можно было не сдерживать свои порывы, которые пугали большинство нормальных людей.
Но, в конце концов, что еще можно ожидать от человека, то кончающего от шлепков, то лезущего отодрать перед смертью своего предполагаемого отца… То заводящего отношения с Даррелом. Хаген был настоящий извращенец, это точно. Может, он и сейчас не от укуса кончил, а потому, что хищного симбионта представил.
— Надо симбионта с собой взять, нельзя его оставлять, они его совсем тут замучают, — вдруг горячо сказал Хаген.
Даррел закрыл лицо руками и взвыл, содрогаясь от смеха.
— Что ржешь! — возмутился Хаген. — Ты хоть представляешь, какой он ценный?