— Кто б сомневался, что «тихонечко», — девушка вновь засмеялась, и взгляд Итшуана снова каким-то чудом притянулся к ее груди. А потом и пальцы, словно бы сами собой, дотронулись до нежной выемки… Но юноша тут же сделал шаг назад, спрятал руки за спину и огляделся в поисках более-менее укромного места подальше от соблазнов.
Только «соблазн» не собирался легко сдаваться, девица буквально зажала несчастного инкуба между стенкой и своими пышными прелестями. Итшуан ощущал, как тело предает его в буквальном смысле этого слова.
Он не хотел… не хотел так, без чувств, без желания… то есть с желанием, но не с таким… Он хотел с другой… Стой, которая…
В голове все путалось, в паху закаменело и ныло, перед глазами плыло… Неожиданно сознание стало ярким, четким, и предательское тело стало действовать совершенно самостоятельно.
Миг — и они с красоткой идут в обнимку по коридору. Еще секунда — и он ногой пинает дверь, на которой не висит похабной картинки совокупляющихся людей. Девушка едва успевает повесить такую же табличку, как оказывается на кровати, на спине, с бесстыдно раздвинутыми ногами.
Итшуан не стал утруждать себя раздеванием, телу было нужно другое… и он, лишь расстегнув штаны и вынув затвердевший член, уже очень плохо понимая, что делает, дернул девчонку поближе, насаживая на себя, без эмоций, без чувств, на одних животных инстинктах… Впитывая в себя ее возбуждение, желание, ее силу… ее жизнь… ее всю…
— Так и знал, что за тобой глаз да глаз, — кто-то очень настойчиво оттаскивал Итшуана от источника пищи. Кто-то сильный, потому что юноша отчаянно сопротивлялся. Ему хотелось еще… еще!.. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Кровь просто кипела, мышцы звенели, ощущение окрыленности и всемогущества кружило разум…
— Оставь ее, а то выпьешь всю! Так делать нельзя, запомни. Низших выпивать до дна можно только там, где никто не видит. А в общественных местах нельзя!.. Знаю, что хочется, но нельзя! Я поэтому и беру сразу двоих или троих. Чтобы не угробить…
Итшуан уселся на пол и попытался отдышаться. Потихоньку инкубическая сущность уступала место его привычной, скромной и тихой… Эйфория быстро улетучилась от осознания содеянного.
К счастью, девушка оказалась жива, но если бы Жуан пришел чуть позже? Если бы?..
— Расслабься, я тоже поначалу срывался. А потом наловчился контролировать своего хищника. Теперь он у меня дрессированный, — старший инкуб засмеялся, помогая младшему подняться. Потом запихал в лиф лежащей без сознания девушки несколько купюр.
— Пошли… Не переживай, она, как очнется, только рада будет. И секс отличный, и денег привалило. Главное, чтобы в ближайший месяц тебя не увидела, а то ум за разум закатится и накинется на тебя, как невменяемая. Но потом привязка ослабнет, только еще раз ее трахать не рекомендую. Угробится гораздо быстрее, а если выживет — будет за тобой вечным хвостиком бегать.
Урстенера, поужинав, побрела к себе в комнату, укуталась в одеяло, еще пока не пропахшее насквозь Жуаном, и уставилась сухими и злыми глазами в угол стены, словно именно он был виноват во всех свалившихся на нее через год бедах.
Внутри словно что-то заледенело… и никак не хотело отмерзать.
Неприятность с храмом выбила у нее последнюю опору из-под ног, а смерть Жуана — умение балансировать и радоваться жизни. Какого черта она зациклилась на этом проклятом квесте от богини? Он, словно проклятие, лишил ее почти ста лет жизни, а в итоге?.. В итоге тот, кто действительно был ей дорог — мертв, и она не ринулась его спасать, потому что боялась потерять выигрыш. Потянулась за звездой и затоптала греющий костер у ног…
Теперь у нее нет ничего… Ни Жуана, ни выигрыша. И боль от потери первого настолько сильна, что от потери второго лишь жалкое разочарование, словно от невыполненного задания.
А еще мальчишка этот… Понятно, что всего лишь инкуб. Пешка, которую они с братом умело подвигали на шахматной доске и отпустили прыгать с клетки на клетку. Пешка, которая смотрела на нее таким восторженным взглядом… Пешка, так забавно пытающаяся ее защитить, хотя это она… Она должна его защищать!..
Аусваинга даже не удивилась, когда, одевшись и бесшумно скользнув вниз по лестнице, наткнулась у двери на брата.
— Иди обратно спать, — устало вздохнул Эрстен. — Я сам найду его. А тебе гулять по этому городу опасно.
Урстенера послушно кивнула, соглашаясь. Город, по которому бродит еще живой Жуан, для нее и правда опасен. Неизвестно, что она натворит, когда увидит любимого. Может, бросится на колени и начнет вымаливать прощение… Настрой сейчас был именно такой. Она винила именно себя за все случившееся.
Брат прав. Надо выспаться. Собраться, взять себя в руки и сосредоточиться. Слабость — непозволительная роскошь, а сожаления о несделанном — вообще не аусваинговые эмоции.
У них все получится!.. Они почти у цели…
Черт! Сколько раз уже она утешала себя этой фразой?! Почему-то сейчас она совсем не помогала.
— Просто проверь, все ли с ним в порядке. Мы же отвечаем за него перед Баджэеном…
Теперь уже Эрстен послушно склонил голову. Сестра снова была спокойная, разумная и решительная. Редкая для нее минута слабости миновала…
Глава 13
Сливаясь с тьмой и стенами, Эрстен добрался до публичного дома, где, если верить остаточному фону, в этот момент должен был находиться Итшуан.
Отозвав в сторону одну из проституток, мужчина осторожно выяснил, что инкуб был здесь не так давно вместе со старшим братом, очень похожим по описанию на Жуана, а потом ушел… Хм!..
Аусваинг бесшумно, в щелку, или, наоборот, нагло, с ноги, осмотрел все комнаты. Нашел ту, в которой совершенно точно совсем недавно был Итшуан — все было буквально пропитано его запахом, и везде валялись следящие метки, те самые, которые Эрстен россыпью повесил на мальчишку. Следилки, частично сломанные, были раскиданы хаотично, словно от довольно сильного взрыва — на полу, на стенах, на потолке… И эпицентром взрыва была кровать, на которой в бессознательном состоянии лежала девушка.
Вот тут-то мужчина понял, что кто-то их перехитрил…
При первой инициации инкуб практически перевоплощается, скидывая с себя всю энергетическую оболочку и выпуская на волю своего внутреннего демона. Но кто ж мог предположить, что мальчишка, честный и прямой, как палка, да еще и специально обозленный, кинется не в храм, а в публичный дом?! Он же глаз не отрывал от Урстенеры!.. Неужели назло ей?..
Слегка перепутал воинственного Тевавора Мохеса с богом разврата и заглянул к жрицам любви?
Злиться и нервничать не было смысла, следовало как можно скорее поймать парня и снова навесить на него следилки, а еще разозлить… или как-то надавить… может, напомнить о матери?..
Главное, нельзя было напрямую требовать от него изменить прошлое, потому что храм сжигали аусваинги.
По сути, брат с сестрой решились на эксперимент, который никогда раньше никто не совершал или совершал, но не выжил. Потому что сами они ни о чем подобном не слышали.
Можно было перемещаться в прошлое не только самим, но и с небольшим живым грузом. Любимой собачкой, конями, запасом пищи, клановым инкубом… Но при этом за все привезенное с собой из будущего аусваинг нес ответственность, стараясь избежать риска появления еще одного пласта реальности.
В принципе, Урстенера с Эрстеном не собирались спасать храм от своих, им просто надо было успеть оказаться там до того, как его разрушат, переговорить с монахами и забрать то, что спрятала Матерь Всего Сущего.
Конечно, можно было медленно, шажок за шажком, перейти в прошлое примерно так, как поступила Урстенера в другом храме в самом начале своих поисков. Это заняло бы очень много времени, ведь уходить назад понадобилось бы на несколько часов, а каждый шаг — это от силы пять минут. Только все равно вышло бы быстрее, чем их текущий выбор.
Но никогда не поздно вернуться обратно на год вперед и провернуть этот переход. Если, конечно, изменения реальности уже не начались…