Аусваинга первым делом нашла место, где можно было бы ненадолго спрятаться — тяжелые бархатные шторы, закрывающие не очень радостный пейзаж за окном. Обитель демонов, высший уровень. Попали ровно туда, куда летели.
Вот только где Итшуан и демоница? Куда пропал Алхор? Что вообще произошло?
Урстенера, сменив ипостась на человеческую, выглянула в коридор и тут же дернулась назад, в два прыжка оказавшись за шторами. В комнату вошли именно те, за кем они с Алхором свалились в это чертово логово. На пороге демоница ласково поцеловала инкуба в щеку и томно, с придыханием, мурлыкнула:
— Спокойной ночи, братик! Уступаю тебе свою комнату…
Вот ведь… коза, черт бы ее побрал! Конечно, вся комната пропахла ею, так что ни о какой спокойной ночи даже речи быть не может. Но Урстенера терпеливо дождалась, когда дверь захлопнется, и только приготовилась откинуть штору, как обернувшийся к ней Итшуан сам произнес:
— Выходите, я же чувствую, что вы тут.
Глава 19
Аусваинга, приоткрыв занавеску, выглянула, убедилась, что Итшуан не собирается звать на помощь, и вышла.
— Странно, обычно нас мало кто чувствует, если мы не хотим, — как можно более спокойным и уверенным тоном произнесла женщина, внимательно разглядывая инкуба.
В любом случае у нее все под контролем и на подоконнике оставлена временная метка, которую не вдруг-то стряхнешь. Это шторы постирать можно…
А мальчишка все же хорош!.. Каштановые волосы крепко стянуты в хвост, большие карие глаза ярко сверкают в полутьме. Высокий, стройный, шелковая рубашка и плотно обтягивающие штаны не скрывают, а скорее подчеркивают красивый рельеф мышц и стройные бедра, а еще отлично обрисовывают округлые полушария задницы…
На прекрасный вид сзади аусваинга полюбовалась, пока Итшуан, повернувшись к двери, проверял, не подслушивают ли их.
— Вы эмоционально очень сильно излучали.
Инкуб, уже практически для себя решивший, что никогда не простит такого отношения к своим собратьям по храму, к тому же много чего наслушавшийся про аусваингов от сводной сестры, спасшей его из крепости, все равно замер, с восхищением глядя на Урстенеру.
Эта женщина влекла его к себе, несмотря ни на что. И ее уверенный оценивающий взгляд возбуждал гораздо больше, чем откровенные прижимания сестры. В паху вмиг потяжелело, и инкубическая сущность напряглась, готовая к охоте… на другого хищника.
Итшуана больше всего возбуждало именно это двоякое ощущение себя одновременно и хищником и… обезумевшим зайцем, соблазнительно извивающимся перед тигром. Причем опыта соблазнения у зайца практически не было, а тигр… тигр стоял прямо напротив. Тигрица…
Инкубическая сущность, подталкиваемая демоническими генами отца, требовала, чтобы первый шаг был сделан им. А накопленные за время их знакомства мелкие эмоциональные всплески, сложившись в единую картину с названием «интуиция», настойчиво требовали, чтобы первый шаг сделала та, которой его отдали по договору!..
Уф! Словно год назад все случилось, а не буквально вчера. Столько событий, столько мельканий с места на место, столько разных существ вокруг!..
— Ты должен был идти спасать свой храм, как тебя угораздило завернуть в бордель?
Вместо ответа Итшуан лишь дернул плечом. Потому что не знал, что сказать. Он был зол, очень зол и действительно всей душой стремился попасть в родной храм. Перекладывать вину за случившееся на кого бы то ни было ему совершенно не хотелось. Но из-за встречи со вторым инкубом что-то пошло не так… И… за бордель было очень стыдно!
— Ты знаешь, что тебя завели туда специально? Твоя инициация помешала Эрстену проследить за тобой. Мы не могли вмешиваться и приказывать тебе идти спасать храм, но мы достаточно сильно тебя разозлили, чтобы ты отправился в храм самостоятельно. И собирались наблюдать за тобой, чтобы прийти на помощь в любой момент, как только наша помощь понадобится.
Итшуан внимательно вслушивался в смысл, при этом уплывая от звуков голоса Урстенеры, которая добавила лишь капельку вампирского гипноза. Эрстен отчитался сестре, что у мальчишки иммунитет, значит, надо брать его под свое влияние постепенно, не вызывая подозрений. Вот женщина и внушала нужное направление мыслей, лишь слегка усиливая напор своими способностями.
— Хорошо, что мой брат успел отследить твое перемещение в крепость одного нашего общего знакомого. Но зачем ты сбежал оттуда вместе с незнакомой демоницей?
— Почему незнакомой? — искренне удивился Итшуан. — Она представилась, ее зовут Алозия. Она подруга Жуана и, как потом выяснилось, моя сводная сестра по отцу.
— И как же выяснилось, что она твоя сестра, если ты даже не знаешь, кто твой отец?! — Урстенера постаралась не раздражаться, хотя наивность мальчишки злила неимоверно.
Вроде бы взрослый парень, и надо же… сводная сестра!..
— Она показала мне его портрет, — голос Итшуана дрогнул от обиды. Он прекрасно ощутил все те эмоции, что аусваинга попыталась от него скрыть. — Мы очень похожи, и у него был бурный тайный роман где-то лет двести назад, значит, он вполне мог оказаться моим отцом, потому что мне как раз сто девяносто три года, — тут юноша выдохся и закончил чуть менее прочувственно и значительно тише: — Даже если он не мой отец, то мой дядя или еще какой-то близкий родственник.
Урстенере, с детства окруженной любовью и заботой в материнском клане, трудно было понятно это отчаянное желание обрести семью. А у Итшуана даже на душе потеплело, когда он разглядел свое сходство с портретом, и тем более когда Алозия стала иногда обращаться к нему со словом «брат» и вставлять в разговоре «наш отец»…
Он даже чуть было не проболтался ей о матери, но удержался. И про то, что по договору достался клану аусваингов, рассказывать не стал.
Зато наслушался ужасов о жестокости этих страшных чудовищ и о том, как они измывались и обижали бедного Жуана.
Со слов Алозии выходило, что бедолага-инкуб, можно сказать, пожертвовал своей свободой во имя борьбы с монстрами, цель которых — найти средство, увеличивающее их плодовитость в десятки раз. Ради предотвращения этого кошмара он согласился следить за одним кланом аусваингов, став рабом другого аусваинга, но тайком передавая все полученные сведения ей, Алозии.
Гнев и страх у демоницы были искренними, а вот сочувствие Жуану — наигранным. И гордость за цель борьбы тоже вызывала сомнения.
Итшуан совершенно не понимал, кому верить и кто кого обманывает, но совершенно ясно ощущал ложь. Сначала он искренне всей душой поверил сестре, потому что очень хотелось. Она же его спасла из крепости аусваингов! Она обещала помочь попасть в храм. Она показала портрет и сказала, что это — «наш отец»…
Юноша даже решил, что это Жуан обманывает Алозию, рассказывая о своем тяжелом положении у аусваингов. Но вот это ее наигранное сочувствие… не просто отсутствие, а именно попытка его показать… она смущала. Путала. Было в этом что-то неправильное.
— Возможно, — почему-то аусваинга не стала спорить, хотя Итшуан чувствовал, что она с ним не согласна. Но женщина просто кивнула и даже улыбнулась, причем вроде бы… нет, не то чтобы весело… иначе…
Как же, оказывается, тяжело общаться, когда все вокруг не просто скрывают свои эмоции, а пытаются обмануть, делая вид, что испытывают совсем другие. В храме так поступали только жрецы, да и то не часто.
Урстенера подошла к Итшуану, положила ладони ему на плечи, взглянула в его карие глаза с резко увеличившимся зрачком, улыбнулась:
— Все будет хорошо!
И вдруг исчезла, ненадолго, буквально минуты на две. Озадаченный инкуб даже не успел как следует удивиться, когда аусваинга вновь оказалась рядом.
— Что ж, теперь я знаю, где твоя сестра прячет Алхора. Ты пойдешь со мной?
Итшуан задумался чуть ли не на те же несколько минут, что провел в изумленном одиночестве.