– Слав, ты бледный какой! – Лариса присела на кровать, внимательно вглядываясь в лицо. – И на лбу испарина. Простыл, что ли? Давай температуру померяем.
Померили. Тридцать восемь.
– Чего, может, болит у тебя где?
– Живот.
– Что – живот?
– Да не знаю. Не то болит, не то крутит.
– А где болит?
– Вроде справа. А вроде и везде.
– Слав, давай я скорую вызову.
– Не, не надо. Так пройдет.
Знаю я эти скорые. Приедут, в ботинках своих грязных. Наследят, весь пол затопают сапожищами – отмывай потом. Да еще и в больницу увезут.
Больницы Слава не любил. В детстве навалялся, когда сначала определили гастрит, а потом, буквально через полгода, ювенальную язву желудка. Половину четвертого класса в больнице проторчал. Гулять нельзя, есть нормально не давали, да и порядки были жесткие. В гастроэнтерологии, где приютили Славу, лежали два мордатых дебила, лет уже шестнадцати, а то и семнадцати. Злобные, постоянно стрясали с ребят мелочь на сигареты, хамили и дрались.
Однажды в столовой кто-то разлил борщ по столу. Один из дебилов повернулся к Славе:
– Мелкий, алё! Пойди тряпку возьми, вытри, нах!
Слава сделал вид, что не расслышал.
– Я тебе сказал, сопля-дохля! Встал, пошел, тряпку принес, вытер!
– Не пойду. Сам вытирай! – Слава весь сжался внутри, стиснул кулаки и зубы.
– А что? И вытру!
Дебил медленно поднялся, вразвалочку дошел до Славы, не спеша зажал его шею у себя подмышкой, вытянул тщедушное тельце Славы со стула и потащил волоком к грязному соседнему столу, где жирным пятном на полстолешницы застыл разлитый борщ, уже осваиваемый пищеблоковскими мухами.
– И вытру! – За воротник пижамной куртки и пояс пижамных штанов поднял Славу в воздух над столом и с размаху опустил животом прямо в жирную красную лужу. Повозил немного. Потом скинул со стола. Слава не устоял на ногах, шлепнулся на пол.
– Вытер?! – заржал второй дебил.
– Ага! – довольно загоготал герой. – Чистота – залог здоровья!
За воспоминаниями Слава и не заметил, как заснул. Проснулся со сверлящей болью в животе от незнакомых голосов в прихожей. Вот Лариса, вызвала-таки! Ну, и кто тебя просил?!
– Куда?
– Вот сюда, направо.
– Мы руки сначала помоем, чистое полотенце дайте.
Одутловатая, предпенсионная, похожая на сову очкастая докторица долго мяла Славин живот, по ходу дела прислушиваясь к его кряхтению. Наконец закончила.
– Рот откройте. Язык покажите. Рвота была? Сколько часов назад? Сколько раз? Стул какой?
Потыкала в грудь и спину фонендоскопом. Сказала медбрату:
– Оформляй.
– Чего оформляй? – не понял Слава.
– Госпитализацию.
– Зачем?
– Затем, что у вас острый живот.
– Мне на работу.
– От работы кони дохнут. Особенно с острым животом. Перитонит хотите?
Перитонита Слава не хотел. В скоропомощном «рафике» матюгальник был подключен на громкую.
– Диспетчер, это семнадцатая.
– Слушаю.
– Место дайте в общей хирургии. Острый живот, аппендицит под вопросом, нужно исключить холецистопанкреатит.
– Минуту.
Некоторое время радиоэфир хрипел, гудел, чавкал, хрустел и завывал помехами. Рафик, воняющий внутри бензином и просачивающимся снаружи выхлопом, подпрыгивал на ухабах. От каждого сотрясения у Славы, уложенного на застеленные старой клеенкой жесткие холодные носилки, неприятно отстреливало коликами в животе.
– Семнадцатая, тут еще? Везите в сто пятую, на Стромынку. Наряд номер…
Ладно, обойдется, думал Слава. Он был везучим и знал об этом. В пять лет выучился кататься на двухколесном. Когда сняли ролики, немного поколесил по двору, дождался, пока мать отвернется, и поехал на улицу – на дороге было широко и интересно. Рычащий мусоровоз несся наперерез Славе и вовсе не думал замедляться. Не потому, что хотел крови, а потому, что в упор его не видел из-за куста на выезде из двора. Вместо того чтобы тормозить, Слава повернул руль до упора и с размаху уронил велик на асфальт. Мусоровоз пронесся мимо, светя не фарами, а глазами ошалевшего от ужаса водителя, которые были размером с плошки. Глядя вслед удаляющейся машине, Слава с ободранными коленями машинально поднялся на ноги, так и не поняв, что же произошло. В другой раз, несколько лет спустя, тоже на велосипеде, только уже на взрослом, не вписался в поворот и полетел животом прямо на торчащий из земли арматурный штырь. Штырь проткнул бок куртки, не оставив на коже даже царапины.
В приемном отделении его переложили на каталку и оставили ненадолго в покое – разбирались с двумя полуживыми после автомобильной аварии. Наконец, очередь дошла и до Славы.