Инкубья дочь
Жанна Лебедева
Пролог
Holy Diver, you've been down too long in the midnight sea.
Oh what's becoming of me?
Ride the tiger,
You can see his stripes, but you know he's clean.
Oh, don't you see what I mean!
Gotta get away,
Holy Diver…
(С)Dio
Когда в Ланью Тишь явился Святой Ныряльщик, поглазеть на него народ сбежался со всей округи. Никогда возле главного поселкового колодца не толпилось столько людей. Все вздыхали, боялись, ждали, надеялись.
Белка, Змейка и Лиска пришли раньше остальных, заняли лучшие места поближе к колодцу, но здоровенный, как буйвол, Огний – кузнечий сын – нагло оттер девушек в сторону, заслонив широченной спиной весь обзор.
Острая на язычок Змейка хотела возразить ему, но к Огнию подоспели дружки: пастух Ясень и еще один, один Пресветлый знает, как зовут – аж из соседней деревни не поленился притащиться. Они принялись шикать на недовольных, совать всем пудовые кулаки под нос. Поспорь с такими! А если ты «погань», как кличут за глаза старухи, «второй сорт», как зовет падре Герман, так лучше вообще ни с кем никогда не спорить и ни в какие склоки не соваться!
Пришлось отойти и смотреть издалека. Черноглазая, шустрая Змейка что-то ворчала себе под нос, на чем свет ругала Огния.
Пышненькая, будто из нежной сдобы испеченная, Белка тихонько тянула ее за рукав серого льняного платья, боялась, что услышат – ругани не оберешься. За происходящим следила одна Лиска.
Когда в толпе начались ропот и шевеление, она принялась толкать подруг и делать им знаки глазами.
– Идет! Смотрите, идет же! – затараторили стоящие впереди бабы.
– Ого, впечатляет… как падре рассказывал, – забираясь на приваленную к забору запертой часовни старую телегу, прошептала Лиска.
Змейка тут же забыла про кузнецова сына, ловко вскарабкалась наверх и встала на цыпочки рядом с подругой.
– Ненастоящий он какой-то. Нет, правда, разве он настоящий? – сделала неутешительный вывод.
– Девочки, дайте мне посмотреть. Я тоже хочу посмотреть, – запросилась медлительная, пугливая Белка, которая так и не рискнула пока влезть на телегу.
– Давай, забирайся уже к нам. Разъелась, какая толстая! – девушки, кряхтя, втащили пышку на свой импровизированный наблюдательный помост.
Пока они возились, к колодцу медленно, степенно приближался огромный белый тигр. Его шкура переливалась в свете вечерней зари, алые блики скакали по блестящим заклепкам кожаной упряжи. Специальное седло, сдвинутое близко к шее, чтобы всадник не выпал из него, когда гибкий позвоночник зверя станет гнуться на скаку дугой, было оторочено кроваво-алыми лентами и увенчано вензелем Святого Ордена.
На спине гигантской кошки восседал удивительный юноша. Своей чистой, невесомой, неземной красотой он напоминал ангела из Священных Писаний – такой же бесстрастный взор и безупречный силуэт, такие же белоснежные одежды, волосы, кожа и такой же туманный, загадочно-задумчивый взгляд.
– Боже, какой же он! – зажмурившись, шепнула пораженная в самое сердце Белка. – Ах, девочки, не могу смотреть.
– Его зовут Либерти Эй, Святой Ныряльщик первого ранга – лучший в Ордене. Ну и повезло же нам, когда еще в Ланью Тишь заявится такой…
– Красивый, – заворожено продолжила фразу пьяная от увиденного Белка.
– Да чего в нем красивого-то? – самодовольно фыркнула Змейка, зло сверкнула темными глазами. – Ненастоящий. Кукла куклой! Кукла и есть!
– Не пялься, Белк, – попыталась отрезвить пропадающую подругу Лиска, – они ж девственники все, вечные. Им нельзя.
– Что нельзя? – светловолосая вскинула на соседку осоловелые глаза.
– Ничего нельзя: ни женщин, ни выпивки, ни курева, ни ругани. Они не живут – Ордену служат, будто собаки верные.
– Жаль, что нельзя, – разочарованно вздохнула Белка, – а я бы его любила, девочки, вот клянусь. Я бы только его была, а он только мой. Я бы все для него, все-все-все…
– Не оценит он, не переживай, – ехидно сморщила носик Лиска, и тряхнула рыжей шевелюрой. – Все эти Святые Ныряльщики не от мира сего.
– Любовь-морковь, – брезгливо фыркнула Змейка. – Я во всю эту чушь не верю.
– А я верю, – осмелилась возразить Белка. Она редко спорила с напористыми, бойкими подругами, но сейчас, когда те своими скептическими разговорами ранили ее в самое сердце, не выдержала. – Я верю в свою любовь и бороться за нее буду…
– Какая «твоя» любовь? – еще насмешливей поинтересовалась рыжая. – Ты этого… Святого в первый раз в жизни видишь!
– Я его всю жизнь ждала, а после того, как на картинке у падре Германа в книжке увидела, так поняла – мой он, и он существует, – восхищенно прикрыла глаза блондинка, снова пропадая, утопая в чарующей неге, охватившей душу и тело, – девичье сердце не ошибается.