Как только Фердинанд стал наследником короны Арагона[166], а Изабелла получила власть в Кастилии, появилась надежда, что они вдвоем смогут объединить Испанию и покончить с ее раздробленностью. Однако в народе шептали: королева больше доверяет своему придворному конверсо, а не «старым христианам»[167].
В период кампании против конверсос в 1470-е гг. католическим монархам стоило обратить внимание на это обстоятельство, если они хотели получить всеобщую поддержку жителей Кастилии. Но первую возможность добиться осуществления своих замыслов Изабелла и Фердинанд увидели в Севилье.
В это время Севилья металась между мавританской и христианской самобытностью. Бросая вызов медлительной атмосфере старой Медины, повсюду возникали крошечные площади — всего их было более восьмидесяти. «Не имелось ни одного знатного человека в Севилье, у которого перед особняком не располагалась бы небольшая площадь. Не было ни одной церкви, рядом с которой не находилась бы одна или две площади»[168]. Город окружала огромная стена длиной более четырех миль, построенная мусульманскими правителями Алмохадами в XII веке[169]. Стена защищала от внезапного разлива Гвадалквивира, но изолировала городское общество от садов, раскинувшихся в долине реки. Она напоминала о воинственности.
В 1477 г., через год после прихода к власти в Кастилии, Фердинанд и Изабелла отправились в Андалузию, чтобы попытаться покончить с гражданскими войнами, которые бушевали там с 1471 г. Приехав в Севилью, они остановились в старом мавританском алказаре, расположенном рядом с огромным собором. Каждый день королева восседала на высоком помосте, покрытом золотым покрывалом. Ниже с одной стороны располагались епископы и высшие аристократы, а с другой стороны — вельможи из королевского совета и двора.
В течение двух месяцев секретарь королевы приносил ей петиции с жалобами. Изабелла пыталась рассматривать их в срок до трех дней. Здесь она, получая сведения из первых рук, смогла понять, какая вражда раздирала эту область на части во время войн между сторонниками маркиза Кадиса и герцога Медины Сидония[170].
С Сицилии, подвластной арагонской короне, прибыл гость. Фелипе де Барберис, находившийся в составе старой (средневековой) инквизиции на Сицилии, предложил католическим королям учредить инквизицию в Испании. Его поддержал приор-доминиканец из Севильи Алонсо де Охеда. Последний настаивал на решительных действиях против конверсос[171].
В течение ряда лет идея о создании инквизиции, возникшая после ознакомления с заметками францисканского монаха Алонсо де Эспины, написанных в 1450-е гг., уже обсуждалась при дворе[172]. Теперь идеи Эспины были встречены с пониманием. Говорят, что однажды вечером в пятницу католическим королям показали панораму города. Ни из одного дымохода в квартале конверсос не шел дым. Примечательным было то, что религия запрещала иудеям разводить огонь в священный день отдохновения (с вечера пятницы и до вечера субботы).
Фердинанд и Изабелла убедились. Они направили послов в Ватикан с просьбой рассмотреть их дело. 1 ноября 1478 г. папа Сикст IV выпустил буллу «Экзигит Синсерэ Девотионис Аффектус» («Exigit Sincerae Devotionis Affectus»), разрешив учреждение испанской инквизиции. В документе повторялась путаница, допущенная в Андалузии. В этой булле были смешаны религиозные и политические мотивы создания новой инквизиции: «Нам известно, что в различных городах ваших королевств в Испании многие из возрожденных крещением в святых водах по собственной доброй воле тайно вернулись к соблюдению законов и обычаев иудейской веры… Из-за преступлений этих людей и терпимости Святого престола, проявленной по отношению к ним, ваши королевства поражены гражданской войной, убийствами и бесчисленными болезнями»[173].
Как в 1449 г. в Толедо, в этой булле затронуты явные политические и религиозные причины учреждения инквизиции. Вопрос связан не только с желанием Фердинанда похитить имущество конверсос или со стремлением папского престола распространить свое влияние на Кастилию[174]. Силы модернизации, развивающие города, а также позднейшая экспансия в Америку вызвали несогласие и борьбу общества. Помехи следовало устранить. Монархи убедились в этом непосредственно в Севилье в 1477 г. Затем им предложили решение: необходимо насилие, направленное на конверсос, притом — с помощью инквизиции. Все это в сочетании с возобновленной атакой на мусульман Гранады, финансируемой частично за счет конфискации имущества конверсос, «вернувшихся в иудаизм»[175], будет способствовать объединению христиан и покончит с раздорами, разделяющими их[176].
167
Это доклад Николау фон Попплау около 1485 г. (Garcia Mercadal (ред.), 1999, т. 1, 298). Относительно чрезвычайного влияния конверсос при дворе Изабеллы см. работу Риоса (Amador de los Rios (1960), 683-84).
172
Beinart (1981), 10–20. Современное представление о работе «Fortalitium Fidei» Эспина приводится в работе Довала (Doval (2005)). О происхождении Эспина (Спинозы?) известно мало, хотя он много писал для двора и пытался создать свою фракцию при дворе. Хотя одно время его и считали конверсо, в настоящее время от этого мнения отказались. См. Netanyahu (1997).
173
Barrios (1991), 19. В фундаментальной булле только упоминается о ереси конверсос (Llorka (1949), 49–50), что позволило Карселу и Мартинесу (Garcia Carcel and Moreno Martinez (2000), 43) утверждать: «Инквизиция была создана не только для того, чтобы разрешить проблему конверсос чрезвычайными мерами».
175
Leon Tello (1979), т. 1, 531-32. Даже тем, кто был в первых рядах в период помилования, пришлось отдать часть своего имущества на войну с Гранадой. См. работу Хименеса Монтесерина (Jimenez Monteserin (ред.), 1980, 90).
176
Gil (2000-1), т. 1, 35. Следует ознакомиться с работой Эдвардса (Edwards (1999), 55–56), который предполагает: роль гражданской войны в учреждении инквизиции заключалась в том, что фракции в Андалузии были на стороне фракций в гражданской войне между Изабеллой и ее соперницей — претенденткой на престол Хуаной Бельтранехой. Последнюю поддерживала Португалия. Эдвардс предполагает: присоединив оппозицию к своему требованию относительно конверсос, тайно исповедующих иудаизм, а также учредив инквизицию, Изабелла добилась легитимности своего положения на престоле.