Моралеш и его жена Бланка обсуждали еврейские обряды с Франсиской, сестрой Луиса, а также с Изабеллой.
Казалось, что ураган, в который попали Бальтазар и Луис-младший вскоре после прибытия в Тампико, ниспослан самим провидением.
Оба брата спали в хижине. Волнуясь, что ураган может разрушить ее, они выскочили из строения. Через мгновенье хижину разнесло на мелкие кусочки. Дождь лил как из ведра, они даже не видели перед собой дорогу. Вспышки молний освещали кромешную темноту, пугая их еще больше. Но все же братьям удалось найти дорогу к дому, где находилась вся остальная семья. Поверив в то, что это «чудо» подтвердило правильность их религиозного выбора, Карвахалы сосредоточились на иудаизме[647].
Еще до отъезда в Мексику Франсиско Родригес де Матос обучил законам иудаизма свою жену Франсиску и ее старшего сына Бальтазара. В Тампико к ним присоединилась Изабелла. Позднее в городе Мехико Франсиско обучил тому же Луиса-младшего[648].
Семья соблюдала много еврейских праздников и день отдохновения в субботу[649]. Когда одна из дочерей, Лианор, вышла замуж за богатого владельца шахт Хорхе де Альмейдо, Франсиска и ее дети (Изабелла, Бальтазар и Луис-младший) перебрались к ним. Все вместе они соблюдали еврейские обряды[650], истово молились в саду по субботам, не разрешали слугам работать в эти дни, стараясь обратить и их[651].
Но был один человек, который не укладывался в эту общую картину идеологического мятежа: сам губернатор, ветеран островов Кабо-Верде и Мексики. Прибыв в Тампико, Изабелла выполнила инструкции Гвиомар, жены Луиса. Однажды днем она пригласила своего дядю в свою комнату, так как хотела попросить его о большой услуге. Когда они остались одни, родственница заставила его поклясться, что он никогда не заговорит о том, что будет здесь сказано. Затем Изабелла сообщила Луису, что он делает ошибку, соблюдая закон Христа.
Губернатор пришел в ярость. «Закрыв уши, он сказал, что она — позор всей семьи. Но когда Изабелла попросила его выслушать ее, он поклялся: если племянница не вернется к Господу и Святой Деве, убьет ее собственными руками»[652].
Луис выбежал из комнаты и отправился к своей сестре Франсиске, чтобы сказать, что она должна убить или задушить свою дочь. Франсиска ответила, что Изабелла всего лишь пыталась помочь ему[653].
Губернатор не желал подобной помощи. Он отрекся от семьи, но усыновил Луиса-младшего, которого уже обратили в иудаизм в Мехико.
Дядя с племянником объехали все города на севере. Они поработили индейцев. Приходилось разбивать в пустыне множество лагерей, пораженных личинками мух. От стоянок исходил запах мертвечины.
Однажды в 1583 г. губернатор сказал своему племяннику:
— Ты понимаешь, что твой отец живет по Моисеевым законам?
Луис-младший залился слезами и сказал:
— Это большой грех.
Губернатор, который всю свою жизнь посвятил тому, чтобы спастись от инквизиции, остался доволен подобным ответом. Ему еще предстояло узнать: именно этот племянник окажется самым упрямым еретиком из всех, кто предстанет перед инквизиторами Мексики…
В 1994 г., когда закончилась гражданская война в Мозамбике, остров с тем же названием неожиданно оказался окном в прошлое. Он представляет сбой осколок земли длиной всего в одну милю и несколько сотен метров в ширину. Дома здесь плотно прижаты друг к другу, словно в арабском городском квартале.
История его восходит к древности. Об исламском наследии этого дальнего уголка берега Суахили свидетельствует только одно довольно высокое строение — мечеть с башней и зелеными куполами. В нескольких сотнях метров от нее находится собор, он располагается в самом центре лабиринта узких улочек. На углу собора виднеется небольшая вывеска «Музей старинного искусства», которая приводит нас в старую ризницу. Там хранятся бесценные реликвии португальской империи: хранятся гобелены и иконы из Гоа, религиозные изображения, которые каким-то образом сохранились после перехода через Индийский океан и многих лет гражданской войны.
В настоящее время все это предано забвению. За экспонатами никто не следил и не ухаживал в этом хранилище реликвий империи и давно забытой мечты.
Возможно, немногие посетители надеялись найти эти связи между Гоа и Мозамбиком, свидетельствующие о могуществе, которого когда-то достигла Португалия. Но в зените инквизиции в середине XVI века португальцы создали огромнейшую сеть международного влияния. В Африке у них имелись важные торговые поселения на островах Кабо-Верде и в Гвинее, в Сьерра-Леоне, Конго, на Сан-Томе и по берегам современного Мозамбика, Танзании и Кении. Они контролировали торговые посты в Ормузе (Аравия), в Гоа и во многих районах Ост-Индии, в Макао (Китай), на Зондских островах. Оттуда они торговали с Китаем и Японией.
649
Там же, 47–51 и Toro (1932), 213-14, 237—40. Они соблюдали еврейский осенний день благодарения Суккот, Йом-Киппур и Песах, ели лепешки из маиса вместо мацы.
651
AHN, Inquisicion, Libro 1028, folio 227v; показания Франсиско Диаса из Лимы — ок. 1592 г.