Этот летописец занимал высокое положение при дворе Филиппа III, поэтому нет причин сомневаться в его рассказах о повседневном унижении, которое испытывали мориски Испании.
Общение было крайне ограничено, связи нарушились… Первое правило в жизни мориска, если он находился среди «старых христиан», заключалось в том, чтобы не сказать ни единого слова. Ведь слово, сказанное не к месту, могло легко привести в инквизицию. Молчание вызвало недоверие, а в результате развивались только отвращение и ненависть[797].
Настоящая трагедия организации гетто заключалась в том, что его не было. Португальцы часто сталкивались с тем, что их колонисты становились мусульманами. В 1585 г. инквизиторы Гоа жаловались на то, что «старые христиане», которые, уехав, жили среди мусульман, принимали ислам[798]. В 1632 г. Амадора Лосадо, капитана форта в Аргиуме на мавританском побережье, обвинили в том, что он тайный мусульманин, который жил с мусульманскими наложницами и угнетал всех христиан в крепости[799].
Эти случаи не были какими-то исключительными. В архивах португальской инквизиции полно историй людей, которые жили в Северной Африке и сделались вероотступниками.
И в Испании в XVI веке стало известно, что ислам привлекает «старых христиан». Инквизиция наложила епитимью на нескольких из них в 1560-е гг. за то, что они стали морисками[800]. А в одном случае «альфаки» удалось обратить в ислам несколько монахов[801].
Хотя подобные истории можно найти и в 1580-е гг.[802], но все же они встречаются реже, что свидетельствует о нарастающей изоляции этих двух общин. Диалог между ними постоянно сокращался. Победа оставалась за пропагандой. В тех случаях, когда люди жили бок о бок, существовало какое-то взаимное уважение. Но если они оказывались во взаимной изоляции, то очень быстро начинали презирать друг друга.
Такое разделение привело к появлению фантастических слухов о противоположной общине, которых становилось все больше. Для прекращения полного идиотизма, в который люди верили, ничего не было сделано. Поэтому очень скоро даже рассудительные «старые христиане» поверили в архетип мятежного тайного мусульманина, а затем и в то, что этих фанатиков необходимо остановить раньше, чем они сумеют преуспеть в реализации своего плана разрушения нации и ее образа жизни.
Но как можно выявить подобных людей, мятежных и опасных? В своем трактате, посвященном морискам, Педро де Валенсия проговорился об удивительном факте, когда говорил о задачах, поставленных в его исследовании. «Следует учесть, — писал он, — что все эти мориски в том, что касается их внешнего вида, точно такие же испанцы, как все остальные люди, которые живут в Испании»[803].
Никаких расовых различий между морисками и остальным испанским населением не существовало[804]. Действительно, после их изгнания из Испании многие мориски вернулись в Арагон, Мурсию и Гранаду, их прятали некоторые местные жители. Те, кто вернулся в Гранаду, часто находили новые деревни. Там они заново начали жизнь. Эти люди настолько хорошо владели испанским языком (и настолько не отличались в этом от остального населения), что могли легко затеряться среди «старых христиан»[805]. Следовательно, оказалось бы очень легко интегрировать морисков в испанскую нацию[806].
Фактическим принципиальным различием между морисками и остальной частью населения оказалась культура. Но сама культура «старых христиан» представляла собою необычайную смесь христианства и ислама (см. главу 1). Это должно было предполагать возможность ассимиляции морисков. Отличием XVI века стала новая волна нетерпимости, символом и передовой колонной которой была инквизиция. Поэтому обычаи, которые носили чисто культурный, а не религиозный характер, стали рассматривать как мусульманские. Следовательно, они стали индикаторами и показателями ереси.
Подобная культурная нетерпимость развивалась медленно. В первые годы после конкисты Гранады, хотя Синерос и сжег исламские книги, такие обычаи, как посещение бани или ношение отличающейся одежды не рассматривались в качестве исламских[807]. Но подобный подход изменился. Ко времени конгрегации в Гранаде в 1526 г. уже предполагалось: использование арабского языка и ношение одежды определенных видов следует запретить, поскольку это — символы мусульманского отступничества.
802
Например, AHN, Inquisicion, Libro 937, folios 10v-l lr (Мигель Жил в районе Валенсии в 1587 г.) AHN, Inquisicion, Libro 938, folio 165 г (дело Луиса Михо Мандола от 1602 г., обращение «старого христианина»).
806
Подобное заявление ясно предполагает расовую точку зрения на самобытность, что некоторые могут считать анахронизмом для Испании XVI века. Но, как мы увидим, этот период характеризуется появлением и становлением новой доктрины «чистоты крови», которая развивается вместе с расовыми понятиями. Следствием могло оказаться то, что расовое отношение повлияло на восприятие морисков и их интеграцию в испанское общество.