Найдя хранителя, я поздоровалась и попросила отойти в самый дельний угол. Библиотекарь неразборчиво что-то пробормотал себе под нос и повёл меня к той самой полке, откуда в своё время появился блокнот.
— Возьмите, — Протянула я тонкую рукопись в кожаной обложке.
— Ты уже всё переписала? — вскинул седые брови старик. — Быстро. Ты знаешь, что «Петлёй времени» пользоваться в стенах школы запрещено?
— Я не использовала «Петлю», — призналась я, но решила умолчать о том, что это сделали за меня питомцы. — Но я ученица мастера Аарона, неужели вы уверены, что он будет преподавать магию бездарностям?
— Тс-с-с-с-с! — чуть не бросился на меня хранитель, приказывая замолчать. Затем он достал из кармана небольшой стеклянный пузырь и раскрошил его меж пальцев. «Сфера молчания», ага.
— У нас тридцать секунд.
— Как он передал весточку?
— Тридцать лет назад он сказал мне за кружкой пива, что в школу обязательно попадёт его воспитанница. И добавил, что если вокруг неё совершенно неприкрыто начнёт кружить инквизиция, передать тебе эту книгу.
— Он не мог знать, что я артефактор! Меня тогда в этом мире даже не существовало!
— Некоторым сильным магам доступны линии вероятности событий. Я всего лишь пешка, Рийзе.
— Что вы о нём знаете? — спросила я, не надеясь получить вразумительного ответа.
— Ищи его следы в инквизиции. Больше ничего не могу сказать. Время вышло.
С окружающего пространства будто сняли плотную пелену, хранитель вырвал у меня из рук блокнот и спрятал в шкаф.
— Сожалею, но больше у меня для тебя ничего нет, — он картинно покачал головой и пошел вдоль своих излюбленных стеллажей, оставив меня в гордом одиночестве.
Итак. Рукопись — это подлог или всё же привет от учителя?
Глава 19. Попались!
Оставалось около недели до арены. Я готовилась, пока была возможность: инквизиторши притихли и не терроризировали по делам служебным, а дисциплины, которые нужно было закрыть, я сдала без проблем.
Оставалось только зельеварение, когда-то преподаваемое профессором Юнгом. Сейчас же на теплом местечке основательно закрепились Вилла и Курт. Завтра должна быть сдача, но я хотела пойти более простым путём: заглянуть в преподавательский корпус и с глазу на глаз попросить поставить итоговые оценки без моего присутствия. Оружие, которое я собрала на замену катарам, требовало большой сноровки. Владение хоть и относительно легко мне давалось, но тренировкам пришлось посвящать всё свободное время.
Вечерело, и я, подгадав время, когда преподаватели должны уже были находиться у себя и отдыхать, беспрепятственно вошла в служебные хоромы с апартаментами.
Если кто и шикарно жил в школе, так это Высший совет. Обычные рабочие лошадки вроде тех же кураторов, глав кланов и учителей располагались в апартаментах, соответствующих их скромному статусу и положению. Редко когда молодой преподаватель мог позволить себе даже более-менее приличные двери с использованием кованых элементов, но, матерея, обязательно обзаводился предметами роскоши. И лишь члены Высшего совета при вступлении в должность получали всё и сразу: их отдельностоящие дома, облицованные натуральными и поделочными камнями, скульптурами и зачастую окружённые вечнозелёными садами вызывали почти мгновенный приступ собственной ничтожности смотрящего. Потому как даже наружная отделка уютного особняка стоила целое состояние.
Постучала в простую дверь пока ещё скромного преподавателя и навострила ушки. Ответа не последовало, но определённо в глубине комнаты происходила какая-то возня. Я повторила попытку, но и она не увенчалась успехом. Цокание, звук ёрзающего тела наводили на мысли, что меня не пускают сознательно. Потянула за ручку, створки бесшумно открылись и я, по привычке тихо ступая, миновала комнату для гостей, следуя на звук.
Картина, представшая моим глазам вызвала смех и слёзы одновременно: тело лежало на кровати, красивое мужское лицо ничего не видело и не слышало, блуждающий взгляд был обращён к потолку, а женская пара рук усиленно наяривала тот самый огромнейший орган, куда направили излишки мяса уставшие ведьмы. Да, спелись, значит.
Я, побоченясь, застыла с усмешкой на губах в дверном проёме, не желая мешать процессу. Ибо неудовлетворённый мужчина хуже гарпии, обломится моя просьба ровно так же, как и их кайф.
Не прошло и десяти секунд, как акт самоудовлетворения увенчался успехом: Курт и вовсе закрыл глаза, поджимая губы, в то время как женская пара рук, на которую попал весь сок удовольствия ещё медленно, но со знанием дела, додавливала последние капли. Комната наполнилась резким, характерным запахом, что заставило меня скривиться. Почему-то я думала, что несчастных эта чаша минует.