Я раскрыла рот, и ствол ифрита медленно, плавно начал входить в меня. Но это было не столь важно: я тысячу раз пожалела, что вишу вниз головой, потому что Андроктонус своим языком и когтистыми пальцами творил нечто невообразимое. Меня рвало на куски от количества ощущений! Будто ифрит знал самые чувствительные точки моего тела и умело играл на них, как на давно знакомом рояле.
Тем временем я тоже не отставала. С трудом приспособив собственный язык в ещё один инструмент удовольствия, в процессе того, как Андроктонус входил и выходил из моего рта, я давала ему дополнительные вибрации, выдавливая из процесса по-максимуму. Мешало очень то, что руки были стянуты за спиной в локтях: я бы с удовольствием впустила острые коготки с его соблазнительные крепкие ягодицы. Сладкую паутину можно было уничтожить каким-нибудь простым заклинанием, но в чём смысл игры, если постоянно нарушать правила?
Лавина сладострастия полностью меня поглотила. Я только и делала, что успевала насладиться сладкими, заставляющими жмуриться чувствами, которые во мне методично будил ифрит.
Когда его член достиг предела твёрдости, я уже была готова разразиться мощным фонтаном оргазма, а ифрит, умело управляясь с языком и руками, упорно продолжал прочищать мне горло длинным стволом, и как можно глубже повергать меня в состояние безумия…
Его член двигался внутри со скоростью отбойного молота, но мне уже было все равно: ещё пара секунд, и … Две, одна….
Низ живота свело мягкими, радужными судорогами, я плотно прижала друг к другу колени, чтобы этоощущение длилось ещё и ещё. Ствол Андроктонуса тоже напрягся и зашёл в моё горло по самое основание, заливая внутрь горячую сперму и сопровождая всё это агрессивными, сильными толчками.
— Р-р-ра! — пронзил пространство довольный рёв ифрита. Я бы тоже с удовольствием заорала, но, вот незадача, рот был занят по самое не хочу.
Я выгнулась, с каким-то сожалением отпуская последние капли расходящегося по телу острого удовольствия. Ифрит медленно, аккуратно вынул свой ствол и вернул меня в нормальное положение, перевернув и пристально посмотрев в глаза. Я демонстративно облизнулась, с вызовом глядя на него.
— Не обидел? — обеспокоенно спросил он.
Вот вечно так. Сначала сделают, а потом спрашивают. Что не так с этим миром?
Молчала я долго, намеренно испытывая терпение ифрита. Мне было интересно: отпустит ли он меня.
— Раз молчишь, значит, всё понравилось, — наконец пришёл Андроктонус к закономерной мысли. — Но я всё ещё голоден, хоть и утолил первые позывы. Поэтому… Извиняй, но протесты надо выражать, когда спрашивают.
Поему он испытывает такое дикое чувство вины? Я ведь не против продолжения, даже наоборот.
Рот снова наполнился сахарной паутиной, а сам ифрит начал остервенело расстёгивать блузку, которую так и не удосужился снять до этого. Острые когти мешали, маленькие пуговички выскальзывали из его рук. Ифрит пыхтел и злился, а меня эта ситуация заметно развеселила. Всё равно он не сможет снять вещь: я была обтянута паутиной практически везде.
Поняв, что у него ничего не получится, Андроктонус громко выдохнул и, подцепив край блузки, разорвал её прямо на мне, высвобождая грудь.
— Так-то лучше, — довольный решением проблемы, ифрит отбросил в сторону кусок бесполезной тряпки. Затем он призвал ещё больший объем паутины, чтобы закутать меня словно мумию, оставляя доступными только самые пикантные места. Едва я успела понять, какой процесс происходит сейчас, глаза тут же окутала белая пелена: сначала тонким слоем, постепенно уплотняя и лишая меня зрения.
Я представлялась себя пойманной мухой, закутанной в кокон, подвешенной подсушиваться до лучших времён. Но у Андроктонуса были совсем другие планы. Взяв меня за талию, ифрит притянул меня к себе. Я почувствовала, как его ствол скользнул между сомкнутых бедер, плотно прижался к мокрой киске и застыл, не предпринимая попыток проникнуть внутрь.
Сосков коснулся влажный, горячий язык. Немного поигравшись с одним, Андроктонус плавно перешёл на другой. Пальцы ифрита нежно, с осторожностью скользили по моей груди, периодически царапая и вызывая во мне восторг.
Вспомнив о том, что к длинному шаловливому языку ифрита прилагаются ещё и острые зубы, я рефлекторно дёрнулась, попытавшись отстраниться.
Ифрит рыкнул и одной рукой вновь привлёк меня к себе. Член плотно прижался к киске, проскользнув по влажным губам взад-вперёд, зацепив клитор и вызвав неконтролируемый приступ острых ощущений.
Вернув меня назад, ифрит вновь уткнулся в мою грудь, терзая соски, забавляясь с ними, покусывая и царапая нежную кожу. Я была готова взвыть, но в рот набилась эта чёртова паутина, которая прекрасно забивала вкус спермы. Да, оказывается, я по-прежнему любила сладкое.