Альбинос поднял руки, поощряя обожание толпы. Кивая и улыбаясь сквозь дикие клыки, он походкой танцора поднялся по лестнице, шаг был текучим и размеренным. По обеим сторонам шло два шамана, их Нанаи с предвкушением ходили туда-сюда.
Еще до того, как они достигли верхушки, рев толпы превратился в скандирование, одно и то же слово повторялось снова и снова, приглушенное стенами пирамиды. Барабанщики подчеркивали мантру ударами, с удвоенным усилием стараясь не отставать от толпы.
— Что они говорят, Верити? — спросил Флетчер, пытаясь разобрать.
— Хан, — ответила Верити, сосредоточенно закрыв глаза. — Похоже на «Хан».
— Это его имя, — содрогнулся Мейсон. — Так они его зовут.
К тому времени три орка дошли до вершины лестницы, и Хан вытащил из ножен на поясе зазубренный обсидиановый нож.
Толпа бесновалась, завывая и крича с фанатичной страстью. Только двадцатка синих орков, которые проиграли в тлачтли, молчала, стоя на коленях у основания лестницы. Затем их одного за другим толкнули на ступеньки, заставляя проделать длинный путь наверх.
— Так странно, — пробормотала Кресс. — Наверху же ничего нет. Что они делают?
— Увидишь, — мрачно отозвался Мейсон, бочком отходя от них. — Но я бы предпочел не смотреть, если никто не возражает.
Первый синий орк дошел до плоского верха пирамиды. Хоть Эбони и была далеко, Флетчер видел, что руки орка трясутся. Он брел вперед, пока Хан рывком не подтащил его к алтарю. Синий орк лег, раскинув руки, а альбинос занес нож. Флетчер успел отвести взгляд как раз вовремя.
Верити сунула пластину Сильве, побежала в угол, и ее вырвало. Остальные в ужасе смотрели. Только Джеффри ничего не увидел, слишком увлекшись рисунками на стенах, чтобы уделить внимание пластине.
— Жертвоприношение старым позабытым богам, — прошептал Мейсон. — Орки их боятся, верят, что они тут, внутри храма. Так что они отдают им больше всего крови. Больше, чем всем остальным богам.
Труп синего орка сбросили вниз, он катился по ступеням мимо оставшихся жертв прямо в толпу. Зрители снова взревели, потянулись к телу, подняли его над головой и начали передавать назад в каком-то акте дьявольского празднества.
Еще одна жертва легла на алтарь, грудь вздымалась и опадала от страха. Нож снова взлетел и опустился. Хан поднял все еще дергающееся тело за лодыжку. Алая жидкость бурно изливалась из проткнутой груди прямо на алтарь.
Команда внутри пирамиды постояла некоторое время, тупо наблюдая за тем, как течет кровь. Тут заговорил Джеффри.
— Ребят, вы не поверите, что я нашел.
ГЛАВА 40
Они уставились на стену, на которую указывал Джеффри, и не могли поверить своим глазам. Малик потушил ближайшие вирдлайты и вместо этого зажег огненный шар, чтобы голубой свет не мешал разглядеть поблекшую краску.
Там был изображен белый орк — вылитый портрет Хана. За ним стояли войны, разукрашенные красным и желтым, прямо как телохранители снаружи. Но самым ошеломляющим оказались люди на другой стороне рисунка. Они были изображены грубо, но их черты и силуэты ни с чем не перепутаешь. Их вел один человек, который зеркально отражал позу альбиноса.
— Каждую тысячу лет, — пробормотал Флетчер. — Спорю на что угодно, именно так гласят иероглифы. Избранный спаситель, посланный истребить человеческий род. По крайней мере, однажды мне так сказал старый воин.
— Скорее естественная мутация, которая случается со всеми видами… — тихо сказал Малик. — Может быть, альбиносы больше и их уровень выше, чем у других, что и делает их естественными лидерами. Остальное — не более чем суеверия.
— Пусть так, странно не это, — возразила Сильва, смотря на них так, будто они не видели очевидного. — Дело в людях. Их тут быть не должно.
— Почему? — спросила Кресс.
— Потому что люди прибыли сюда две тысячи лет назад, когда ваши предки пересекли Ахадскую Пустыню, — объяснила Сильва. — Пирамиду построили задолго до того, как нога человека вообще ступила на эти земли. В эльфийских текстах, которым пять тысяч лет, упоминается это место.
— Тут есть еще кое-что, — заметил Джеффри, стирая рукавом слой пыли.
Между орками и людьми показались очертания демона, покрывавшая их краска давным-давно отошла.
— Саламандра, — выдохнул Флетчер. Игнатус восторженно заверещал и потрогал лапкой стену внизу.