С этими словами девушка стянула через голову рубаху, оставшись абсолютно обнаженной и, не успел Лодин опомниться, прильнула к нему всем телом, обдав волной простой, но жгучей девичьей страсти. Он попытался ее оттолкнуть, но девушка с немалой силой вцепилась в него. Чтобы от нее отделаться, пришлось бы сделать ей больно.
— Подожди… да подожди, говорю, не возьму я тебя никуда, да подожди же…
Но она его не слушала. В ней сейчас сплелись одновременно разные чувства, не позволяющие уже отступить. Это была и страсть, и похоть, и стремление к запрету, романтике, и пылкая надежда удивить незнакомца, тем самым убедив взять ее с собой. Девушка прервала возмущенные речи Лодина жарким поцелуем, спустив правую руку вниз по его животу. Он попытался ее остановить, но она добралась до цели быстрее, больно сжав, не позволяя помешать ей. А потом она овладела им полностью. Что-то менять уже не было смысла. Наемник сжал правой рукой ее бедро, а левой белоснежную, одурманивающе колышущуюся грудь, принялся жадно целовать.
— Все равно я тебя с собой не возьму… — Шептал он с придыханием.
Но девушка то ли не слышала, то ли не хотела отвечать. Она продолжала двигаться, то прикрывая глаза, то с любопытством его разглядывая. Лишь когда наемник задышал чаще, она на миг ускорила движения, после же повалилась на него с долгим протяжным стоном. Они какое-то время молчали, Лодин позволил себе полностью расслабиться и отдаться ощущениям. Только спустя минут десять, он заговорил.
— Зачем ты это?
— А что мне остается делать? — Девушка лежала у него на груди и отвечала, так и не поднимая голову. Лишь медленно гладила его тело рукой и изредка целовала грудь и живот. — В деревне парням до девок дела нету. Только как куклы какие-то работают с утра до ночи, чтобы зерно и ткани продать, да благодать купить. Потом напьются ее и ходят неделю как юродивые, улыбаются только. А мне что делать? А сестре? И другим девкам, кто дрянь эту пить отказывается? Я молодая, здоровая баба. Я замуж хочу, я мужика хочу. А тут мне только сгинуть и остается. Потому и хочу я вырваться отсюда. Мочи больше нету тут жить. Я на все готова, лишь бы вырваться. На все, понимаешь?
— Что еще за благодать?
Девушка подняла голову и удивленно посмотрела ему в глаза.
— Ты не знаешь?
— Нет.
— Это новая гадость какая-то. Ее в городах продавать стали. Так, наши все теперь за ней туда ездят. Все продают. Она людей счастливыми просто так делает. Колдовство там какое-то! Выпьет ее человек и счастлив потом неделю. Ходит, как кукла и улыбается. И ничего ему не надобно больше. Потом пройдет это и опять работает, работает. Лишь бы поскорее на новую склянку благодати денег найти. И все по новой. Отец не сказал, но у нас еще один брат есть. Старший. Рдышко. Так он тоже все эту гадость пьет. В город переехал, в кузне работает. Отца и мать совсем забыл, ни разу не навестил. Только работает и все деньги на благодать тратит.
— Непостижимы пути, твои, Господи. — Пробормотал наемник. Он вдруг проникся жалостью к этой девушке, чьего имени до сих пор не знал. Непроизвольно рука его потянулась к ее волосам, и он нежно, как ребенка погладил ее успокаивая. — А что твои родители?
— А что они? Мы с сестрами умоляли их переехать, а они все одно твердят, где родился, там сгодился.
— Глупость какая.
— Глупость! — Подтвердила она. — Возьми меня с собой, Лодин.
— Зовут-то тебя как?
— Илма.
— Вот что, Илма. Взять я тебя с собой все равно не могу. Но есть у меня в Ларетте друг. Он поможет тебе устроиться. Погоди, я ему письмо напишу.
Наемник потянулся к своему лежащему неподалеку седлу с седельной сумкой. Не смог дотянуться. Тогда Илма, наконец, слезла с него, легла рядом. Лодин залез в сумку, достал маленькую лампадку, огниво, разжег огонь. Тусклый, но достаточный для того, чтобы разглядеть буквы. После этого он выудил из сумки лист бумаги, маленькую походную чернильницу и перо. Написал, лежа на боку, несколько строк, запечатал. Все это время Илма обнимала его сзади, закинув на него ногу, гладила руками по всему телу, целовала шею, плечи, спину. Лодин повернулся и протянул девушке письмо и десять серебряных монет.
— Это тебе на дорогу и первое время. А письмо отдай стражнику по имени Итер. Это мой друг. Он тебе поможет. Работу подыщет, жилье. Потом устроишься, глядишь, семью перевезешь.
— Спасибо. — Девушка с благодарностью приняла письмо и деньги. — Но как я тебя отблагодарю?
— Никак. Мне тоже помогали добрые люди. Я тебе. Ты еще кому-нибудь. Иди сюда.