— Что-то ты не слишком торопился, — заметил я Гвинеду.
Мой упрек не слишком смутил паладина.
— Некоторые крысы пытались убежать на кораблях, насилу уговорил их остаться, — ответил тот. — Да и что ты ворчишь? Главное, что я успел вовремя.
Что же, с этим не поспоришь. Итог вышел на самом деле удачным.
— Скажи, а что там с фортом?
— Он в наших руках! Все, кто сопротивлялся, убиты. Но и пленных также оказалось много.
Пленные… Нужно подумать, что с ними делать. Хотя это подождет. Сейчас есть много других, куда более важных забот.
— А что гноллы?
— Да то, что они оказались совершенно бесполезными. С нами остались лишь два с половиной калеки. Да и те за ворота не сунулись. Я бы на их месте под землю провалился, но ведь с них станется еще награду требовать в полном объеме. Одно слово — шакалы.
Еще один интересный момент, открывающий массу возможностей. Изначально мы договаривались на то, что отдадим нашим союзникам треть трофеев. Учитывая, что гноллы предоставляли войска, по боевой эффективности уступавшие нам раз шесть, если не больше, это были очень щедрые условия. Но, раз уж союзники проявили себя ещё хуже, чем ожидалось, мы имели полное право ввести санкции. Или стоит все же побыть добрым? И этот вопрос тоже стоит обдумать. А пока надо бы закончить начатое.
— Эй, Гвинед, у тебя не найдётся огоньку?
…
То же время, поселение «Дальняя застава»
Миргрыз стоял на стене, защищавшей поселение, и устало вздыхал. Ему было уже немало лет, многое он видел и пережил многих, а потому порядком утомился. Его раздражали тупые сородичи, до невозможности злил глупый и мелочный староста, а еще беспокоили тревожные предчувствия, с каждым следующим днем все более нараставшие.
Поселились они в сердце еще при известиях о приближении к родным землям врагов. Однако набрали силу тогда, когда с возвратившимися после битвы сородичами пришла весть — замок Энквуда пал, а сам инквизитор посоветовал гремлинам покинуть свой дом.
Предостережение их повелителя, бывшего повелителя, встретило волну возмущения. Только услышав предложение покинуть отчий дом, жители поселения разродились возмущенными криками, словами о гордости предков, собственной силе и непобедимости. Миргрыз этому не удивился, он частенько оказывался прав, и всегда, когда речь заходила о глупости окружающих. А то, что его сородичи в этом случае показали себя на редкость тупыми, мог подтвердить любой здравомыслящий гремлин. Ведь они даже не слушали своих братьев, вернувшихся после битвы. А ведь некоторые из них говорили здравые вещи о силе чужаков. Предостерегали об опасности. Но нет, все такие слова игнорировались.
Хотя любой у кого в голове имелось больше одной извилины понимал — если чужаки разбили инквизитора, они на порядок сильнее гремлинов. Пожелай того пришельцы, деревня окажется разнесена на клочки. Миргрыз, отбросив гордость, пытался это объяснить, говорил простыми понятными словами, чтобы даже до самых тупых дошло, но нашел понимание лишь у единиц. Большинство если и услышали, оказались успокоены словами тех, кто говорил, что нежити среди рядов нападавших было не так уж и много. Что в худшем случае их возьмет под крыло один из магов. Глупцы, как есть глупцы, даже не желавшие рассмотреть альтернативы. И что они могли сказать теперь, когда эта самая «немногочисленная нежить» подступилась к стенам Дальней заставы? Хотя о чем это Миргрыз? Разве идиоты могут признавать свои ошибки? О нет, они наоборот настаивают на них как на непререкаемой истине, еще более надрывая горло. Именно так и поступали гремлины, беснуясь на стенах, подбадривая самих себя или крича на нежить, будто бы та способна испугаться.
К счастью для жителей Дальней заставы, в ней находился тот единственный гремлин, что всегда занимался делом. И еще в те дни, когда его тупоголовые сородичи радовались исчезновению налогов в казну лорда, Миргрыз готовил план спасения. В чем ему помогали те немногие гремлины, чей разум превосходил улитку. Полтора десятка из двух сотен. Совсем немного, но на лучшее соотношение не стоило и рассчитывать. И начать действовать они должны уже очень скоро. А пока оставалось только ждать и наблюдать за развитием событий.
Переведя взгляд на врагов, Миргрыз в очередной раз преисполнился ненависти. Вид неприятелей всякий раз будил в нем такую злость, какую не могла бы создать и сотня Кринстуков, вздумай их староста вдруг размножиться. А все из-за тех, кто находился в рядах духов. Среди них алхимик мог увидеть расплывчатые, но все еще различимые тени людей в хорошо знакомой броне. Мечники, лучники, охотники на ведьм и рыцари. Воины, когда-то стоявшие на защите этой земли.