- Мама, мне холодно. Пойдем домой.
Женщина мгновение смотрела на нее, потом рухнула на колени пред инквизитором и принялась целовать его руки.
- Благодарю вас отче! Спасибо! Спасибо! Спасибо!..
- Не стоит... - Пробормотал Валон, отдернул руки, развернулся и быстрым шагом направился прочь.
- Прости, что опоздал, Эдо. - Устало произнес инквизитор.
- Что случилось?
- Беда, брат Эдо, беда.
- Что такое? - Монах переменился в лице.
Валон вкратце рассказал ему о встреченных женщине и ее дочери.
- Выходит, они уже здесь? - Уныло спросил Эдо. - И спокойно ходят по земле? Твари адовы?
- Выходит, что так. Их кто-то вызвал. Или помог им выбраться. Боюсь, с этим местом может произойти тоже что и в Брионе и Кауркай.
- Мы не можем! - Эдо обхватил голову руками. - Мы не можем этого допустить!
- Тебе придется отправиться искать наших братьев. И привести их сюда.
- А ты?
- Я отправлюсь дальше за ведьмой.
- Я не отпущу тебя одного!
- Так надо. нужно освободить пригород. Иначе все повторится. И душами жителей завладеет ад. И нам вновь придется убить их всех.
Монах поднял голову. Взгляд его был страшен.
- Я пойду. - Севшим голосом произнес он. - Прямо сейчас выхожу.
- Нет. - Категорично ответил инквизитор. - Сперва выспись.
- Не время сейчас спать, брат Валон.
- Эдо, ты герой. Это все знают. Но тут нужно не геройствовать, а проявить ответственность. Если ты сейчас сонный и усталый поедешь, искать ты их будешь долго. Если, вообще, найдешь. Иди отдохни. К утру я сделаю для тебя амулет. Он выведет тебя на группу Варпа. После чего отправь кого-нибудь, чтобы разыскали и тех, кто отправился в путь с Кнежо.
- Хорошо, брат Валон. - угрюмо произнес Эдо.
- Все, иди спать. Видишь вон тот дом с коричневой крышей и флигелем? Там тебя ждут. Я уже сказал хозяевам, чтобы накормили тебя как следует. Хотя... я с тобой пойду. Тоже высплюсь.
- А как же...? - Монах в недоумении замахал руками.
- Ну, если ты уедешь, я сменю личину. Они меня не узнают. А двоих прикрыть я бы не смог.
- Ты и такое умеешь? - У Эдо отвисла челюсть.
- Господь послал мне много умений. И моя задача применить их все для служения Ему.
- Тогда пойдем, брат Валон.
- Пойдем, Эдо.
Они двинулись вперед по улице, дошли до нужной им двери, самой обычной, ничем не выделяющейся, постучали. Дверь открыла женщина, зим сорока. Красивая.
- Входите, святые отцы. Это большая честь для нашего дома. Ужин готов. Желаете отужинать в комнате, или в гостиной?
Валон заглянул в гостиную, там был накрыт стол. Судя по всему, на всю семью. Кажется, хозяева ожидали, что святые отцы прибудут несколько позже, и решили успеть завершить вечернюю трапезу до их прихода.
- Мы бы хотели разделить ужин с вашей семьей, если вы не против. - Напустив на себя полный смирения вид произнес он.
- Да... - Растерялась женщина. - Конечно, проходите. Эдэль, принеси еще посуду.
В гостиной кто-то встал и отправился на кухню. Они вошли в достаточно просторную комнату. Слева на высоком постаменте стоял медный таз с водой. Святые отцы поздоровались со всеми, вымыли руки, умылись и присели за стол.
Кроме них за столом уже сидели трое мужчин. Один постарше, по-видимому, отец семейства и двое помладше, его сыновья.
- Меня зовут отец Валон, - представился инквизитор, - моего спутника брат Эдо. Благодарим вас, что позволили разделить с вами сию трапезу.
Хозяин быстро закивал, что-то бормоча, дабы его, не приведи Господь, не уличили в неуважении к святой матери церкви. Сыновья же, будучи еще молодыми и глупыми, угрюмо молчали. Внезапно в комнату вошла молодая девушка. Достаточно высокая, стройная, с идеальной осанкой. Черные волосы ее спускались дивными волнистыми локонами на изящные плечи и спину. Аккуратные, на взлет брови придавали ее прекрасному лицу выражение некоторого удивления и, возможно, легкого высокомерия. Большие, просто огромные выразительные карие глаза, прямой нос, пухлые, чувственные губы, идеальный подбородок. Девушка была несколько худа, но для ее нежного возраста, а было ей не больше семнадцати зим, это было нормально. Отец Валон вытаращился на нее, будучи не в силах отвести взор. Она тоже застыла с тарелками в руках, смотря только на него. Даже мокрый и уставший он был прекрасен.