— Что ищем, дядя? — нараспев промурлыкала красавица неожиданным грудным контральто.
— Мне бы водицы испить, двадцать семь верст за день отмахал на ногах-то, — произнес слова пароля «дядя», полагая, что при таком варианте и переночевать он даже очень не против.
— Вода чистая нынче в диковинку, могу самогонки налить, ежели потребляешь, — ответила довольно глупыми, невесть кем придуманными, но зато оригинальными словами отзыва хозяйка.
Поплавков был непьющим, профессия обязывала, но прошел в дверь мимо посторонившейся сдобно пахнущей девицы, как только прозвучали последние звуки отзыва.
В прихожей витал запах затхлости, продвижению по коридору мешали какие-то в беспорядке сваленные конструкции, напоминающие то ли детские санки, то ли остовы погибших кораблей в миниатюре, через них приходилось постоянно перешагивать.
— Не обращайте внимания, уважаемый, квартирка принадлежала трехнутому скульптору-авангардисту, ваявшему свое видение мира из металлолома, — по ходу вещала хозяйка. — Сказала уже местным чоновцам, что отдам все разом самовывозом, на благо, так сказать, молодой Советской Республике, но они чего-то не чешутся. С бандитизмом, видать, борются, не до железяк им.
Акима железки не интересовали, чего он никак не мог сказать о девушке.
— Чай пить будете? И драники картофельные есть! — похвасталась хозяйка.
— Не откажусь. А вы, что же, тут одна живете? — полюбопытствовал гость.
— Почему одна? Кот Васька вон мышей гоняет, — под ногами прошмыгнул какой-то серый комок и исчез в нагромождении железок.
— А чтоб людей еще каких тут, так этого нет. Как брат, в ЧОНе служивший, куда-то полгода тому сгинул, так одна и сижу. На почтамте работаю письмоносицей. Работы по нонешним временам-то не сказать, чтобы много, но паек дают. Нам с Васькой хватает.
— Я не обижу, ртом лишним не буду. Провизия своя есть, еще и с вами поделюсь, — подивился инквизитор странному личному составу конспиративной квартиры и тут же получил разъяснения от общительной девушки.
— Как брат уходил, наказывал, если гости будут, встретить словами заученными, помочь, чем смогу. И главное — посторонним не болтать. То есть, выходит, никому, да? Ведь кроме брата и Васьки, все посторонние. Вы вот первый пожаловали. Да и чего это вы ко мне на вы-то? Маней меня зовут, и лет-то мне всего девятнадцать как третьего дня исполнилось.
— Вот это сейчас и отметим, — потеплел от девичьих слов Поплавков и развязал болтавшийся у него за спиной солдатский сидор.
— Погодите вы, чего на ходу-то. В комнате вон все по-людски. Стол, стулья, кровать, — при упоминании о последнем предмете мебели девушка густо покраснела, чего Аким тактично предпочел не заметить.
Он разложил на большом дубовом столе деликатесы в виде шматка сала, буханки немного отсыревшего, но все еще ароматного черного хлеба и двух стеклянных банок — липового меда и черной осетровой икры. Первую он купил у чистенькой кукольной старушки на каком-то полустанке; вторую попросту отобрал у астраханских контрабандистов прямо в поезде. Контрабандисты были везде и всегда, но эти попались без чутья. Пытались Поплавкова на гоп-стоп взять, но поняли свою ошибку вовремя, потому живы и остались. Икрой только пришлось поделиться. Делились быстро и почти с искренней радостью.
К деликатесам добавился черный чай в холщовом мешочке и небольшая головка сахара.
У Мани нашлись старинные стаканы в серебряных подстаканниках, серебряные же тарелки, ложки, вилки и ножи с загадочной монограммой «ВТ».
— Брат в восемнадцатом где-то реквизировал. Хоть вот гостя по-человечески встречу.
— Ты, Мань, мне тоже не выкай. Возраст мой тебе знать не надобно. Сколько дашь — все мое. Звать меня можешь Егором. Приглашай к столу, хозяйка! С тебя только кипяток.
Маня метнулась в дальний угол гостиной, где призывно сиял начищенными боками трехведерный томпаковый самовар конца прошлого века все с теми же вензелями. «Егор» нарезал тонкими ломтиками розовое сало, накромсал хлебушка и разложил по разным плошкам мед и икру.
— Скажи-ка мне, Маня, — начал Аким, когда они поели, — где тут у вас в центре столицы можно колдуна живого найти да пообщаться с ним. Знаю только, Вадимом Германовичем его зовут, колдун он знатный, потомственный, в семейных делах полюбовных, говорят, помощник Может, кто из твоих товарок обращался зачем, знает его?
Поплавкову привороты-то колдовские были без надобности. Но вот шепнул ему в ухо связник, что колдун этот от прадедов своих обладает важной информацией про оставшийся ненайденным луч Костяной звезды. Сообщит ее, по слухам, только тому, кто ему этот самый подлинный луч предъявит. Привезти его должен какой-то писатель из Англии. А там, глядишь, и вся мозаика сложится…