— Вот ваш «гроб», господин прапорщик, — показал Акиму его самолет механик, выделенный из аэродромной команды в сопровождающие. — Когда он вернулся из полета, думали, что отлетался. Еле-еле дотянул до посадочной полосы. Чуть в воздухе не расклеился. Хотели списать вчистую. Ничего, подлатали, теперь на нем можно снова летать.
Не хуже… Без конца ремонтированный, с десятками заплат и заплаток на полотне оболочки, скрепленный проволокой и даже… веревками. Мотор давно выработал свой ресурс, но упрямо продолжал крутить пропеллер. Видимо, по привычке. Зато коряво, но с душой нарисованный на фюзеляже смеющийся чертик, хватающий за хвост вражеский самолет с крестами на крыльях, придавал его персональному «гробу» боевой вид…
Складывалось впечатление, что эта груда металлических частей, деревянных реек, обтянутых тканью, никогда не сможет оторваться от земли. Части чудовищного конструктора сложили вместе исключительно для оскорбления молодого прапорщика, для внушения ему чувства неполноценности.
И без этих дополнительных наворотов из-за особенностей конструкции «Ньюпор», как паутиной, опутан стальными жилами тросов. Сзади деревянный стабилизатор и руль поворота. Спереди мотор и руль глубины, тросы от которого идут к ручке управления.
Аэродром представлял собой зеленую полосу земли длиной в двести метров, шириной в двадцать, тянувшуюся с востока на запад. Расположенный среди вспаханного поля, он напоминал маленький островок. «Как же здесь садиться?» — подумал Поплавков. Но вспомнив, что на эту зеленую полоску земли, называющуюся лишь по недоразумению аэродромом, садятся другие летчики, успокоился.
Подавляющее большинство вылетов в отряде было связано с авиаразведкой. Фотографировали неприятельские позиции и военные объекты. Летчики, в том числе и Поплавков, умели фотографировать, поэтому часто летали в одиночку без наблюдателя-фотографа. Дело не особенно сложное, зачем лишний раз подвергать опасности товарищей? Если собьют, то погибнет один, а не двое. Вот такая простая арифметика.
На разведывательных самолетах не было предусмотрено вооружение. В штабах мудро решили, что первый авиаотряд не истребители, и на оружии сэкономили. Время показало, что авиаразведчики — легкая добыча для вражеских самолетов. Положение надо было исправлять. На каждый самолет техники установили по американскому пулемету кольт. Самолеты продолжили свою боевую работу, выполняя задание по фоторазведке. С пулеметами военлеты стали увереннее чувствовать себя в воздухе. Стали смелее. Было бы совсем хорошо, если бы капризные кольты не заедало при стрельбе. Перекос патрона в патроннике — для них обычное дело.
В ночь перед первым своим «боевым» вылетом Поплавков почти не спал. Самостоятельно, первый раз в жизни, по карте-десятиверстке пришлось изучать будущий маршрут полета. В авиацентре их почти не учили «читать карту». Главное — взлет и посадка. Просить кого-то из сослуживцев не позволяла гордость. Более молодого и необлетанного летчика, чем Аким, в авиаотряде не было.
Чем дольше он всматривался в карту, тем крепче становилось чувство, что он запутался. «Одолею, не могу не одолеть, — подбадривал он себя вслух. — Смогу! Я смогу-у!» Начал отмечать красным карандашом основные ориентиры. Чувство, что не справится, стало исчезать, словно туман под лучами солнца. Сидя над картой, незаметно для себя прапорщик заснул. Проснулся уже на рассвете. Пора.
Первый полет Поплавкова не обошелся без казуса. Задание простое: сфотографировать первую линию немецких траншей. На «Ньюпоре» установили автофотограф. Перед вылетом Аким с серьезным видом понажимал на «грушу» — все в исправности, затвор работает. Поднялся в воздух. Сердце сладко заныло. Прапорщик представил, как немцы откроют по нему ураганный огонь, но ни с ним, ни с самолетом ничего страшного не случится и он благополучно вернется на аэродром с важными снимками.
Солдаты аэродромной команды уже выкатили самолет на старт. Прапорщик в летном комбинезоне и пробковом шлеме, обтянутом кожей, сел в кабину. Поерзал на неудобном деревянном сиденье, замер. Сидел, не решаясь подать команду заводить мотор. В его голове неотвязно крутилась мысль, не давая покоя: «Не найду цель. Заблужусь!»
Как сквозь сон услышал свой голос:
— Готов!
— Контакт! — крикнул моторист.
— Есть контакт, — эхом отозвался летчик Щелкнул переключателем подачи бензина. Мотор мерно загудел.
Страшно отпустить ручку управления. Нельзя больше медлить. Затаив дыхание, словно Поплавкову предстояло нырнуть с головой в бездонный омут, махнул рукой и отпустил ручку управления. Мотористы, повинуясь сигналу, отпрянули в стороны. Самолет дрогнул и медленно пополз по земле. Разбег становился все быстрее. Вот он клюнул носом… ручку на себя.