— Что же прикажете мне делать — ждать, пока из Франции или Америки новую машину пришлют?..
Шлем мы им российское золотишко. А они не торопятся. Ну да ничего, мы и из наших рабочих лошадок все выжмем. Ведь надо же, черт возьми, летать!
Дальше они не успели ничего сказать друг другу. Началась очередная порция тостов и заздравных в честь награжденного. Потом решили опробовать наградной маузер. Стреляли по очереди по пустым бутылкам. Сломали застежку на кобуре. Но на этот пустяк никто не обратил внимания.
Сидевший рядом за столом поручик громко икнул и поделился наболевшим:
— Сегодня приземлился утром, и первое, что слышу от техника: «Ваш „гроб“ отлетался». Как попугай повторяет одно и то же, чес слово. А когда в воздухе был, тоже думал, что отлетался. Еле-еле дотянул. Техники облепили, к себе в ангар закатили. Казалось бы, совсем негодный самолет. Через два часа благополучно на нем взлетел и летал на разведку. Дребезжит, трясется, но летит.
— Мой старичок «Стапорд» как старый испытанный друг. Всегда готов отдать последние силы. — Начштаба открыл новую бутылку и сам разлил по стаканам. — Тост, господа. За наших рабочих лошадок!
Два раза повторять не пришлось. Все чокнулись и выпили за самолеты. Каждый летчик пил за свой…
В первые дни своей службы в авиаотряде Поплавков с удивлением наблюдал за военлетами, готовящимися к вылету. Наблюдал. Присматривался. Забыты недавние ругань и проклятья по адресу ветхих аэропланов. Летчики, получившие полетное задание, проникаются к ним симпатией, как к старым друзьям, которые не подведут. Однажды он случайно подсмотрел, как прапорщик Хайремдинов из второй эскадрильи ласково гладил борт своего потрепанного «Фармана» и что-то ласково шептал, наклонившись к пропеллеру. Наверное, делился чем-то сокровенным. Совсем скоро ему в полет, и старый друг не подведет.
Впрочем, разве поймешь все, что они сделали во время полета? Человек и самолет. То же самое испытывали и переживали каждый божий день другие летчики. Хорошо то, что лично можешь отчитаться за выполненный полет. Разве у всех такая удача? Чуть ли не ежедневно слышишь об авариях.
Не все возвращались с боевых вылетов. Если пилот легко отделался, практически цел и невредим, он по праву считает себя счастливым. Так почему бы ему не поболтать со своим самолетом?
Аким поставил себе задачу научиться летать лучше других летчиков. Решил, значит, надо сделать. Он поднимался в воздух в любую погоду. И настолько свыкся со своим «Ньюпором», что чувствовал себя в нем так же спокойно, как и на земле.
Однажды во время очередного вылета недалеко от Поплавкова в воздухе разорвался зенитный снаряд. Аэроплан дернуло, словно его схватила невидимая исполинская рука. Машина чуть не свалилась в штопор. Летчик с трудом удержал воздушного скакуна на прежнем курсе. Несколько рваных дыр от осколков в крыльях и фюзеляже не в счет. Техники на аэродроме залатают в два счета. Главное — тяги рулей и закрылков не перебиты и летчик цел. Ни царапинки, только непрекращающийся гул в голове. Контузило. Курносая с косой лишь подняла голову в небе на мгновение, ожгла взглядом и опять вернулась к земным делам. Сегодня времени на авиаторов у нее не было. Знай успевай маши косой, собирай жатву. Под крылом самолета на грешной земле, изрытой язвами воронок и шрамами траншей, стянутых рядами колючей проволоки, сцепились в один рычащий клубок русские и немецкие войска. Одни наступали, другие не стали отсиживаться в обороне, дожидаясь, когда ворвутся в их окопы и блиндажи солдаты в касках с пикой наверху, и дерзко контратаковали. В рукопашном месиве «принимали» врага на штык, бились прикладами, штурмовыми ножами, саперными лопатками, рукоятками пистолетов. Сойдясь лицом к лицу, на перезарядку времени не было. Вид крови и крики умирающих никого не пугали, наоборот, прибавляли ярости, казалось, сейчас кровь закипит от бешеных доз адреналина…
Самолет починили в тот же день. Фельдшер после медицинского осмотра от полетов не отстранил. Лишь заткнул в уши тампоны из серой ваты, смоченные борной кислотой. Практически здоровый офицер. Зрачки не расфокусированы. Небольшой нервный тик на обожженной скуле. Если специально не приглядываться, то совсем незаметно. Почти здоровый нормальный офицер. А вы встречали полностью нормальных офицеров-добровольцев в действующей армии? Инстинкт самосохранения для любого разумного существа еще никто не отменял. Добровольно идти на смерть. Постоянно быть готовым убивать себе подобных, быть убитым — это, знаете ли, уже отклонение от нормы.