Он бросил оружие и подбежал к нам с остекленевшими и смущенными глазами.
— Покажи мне свою шею! — Я снова воздействовал на него Волей.
Он отвел свои космы в сторону и расстегнул засаленный ворот рабочего комбинезона. Мокрая родинка розовела в районе загривка.
— У нас нет на это времени! — торопил Эмос.
Топот бегущих ног уже приближался, в коридоре здания Комитета слышались громкие выкрики и ругань.
— Откуда у тебя эта отметина? — надавил я Волей на рыжеволосого.
— Калейл дал ее мне, — слабым голосом ответил тот.
— Что она означает?
Моя ментальная сила лишила его возможности сопротивляться. Он попытался произнести что-то, но его душа и разум внезапно воспротивились моему призыву. Губы прошептали что-то вроде «плита», но точно разобрать было невозможно, поскольку напряжение убило его.
— Черт возьми, Грегор! Нам надо уходить! — проревел Эмос.
Словно в подтверждение его слов, из дверей вылетели два шахтера с автоматическими винтовками наперевес. Стремительно развернувшись, мы с Медеей уложили их двумя точными выстрелами.
Безупречная память Эмоса вела нас по запутанным переулкам рудников Синшары к огромному, уродливому зданию Имперских Объединенных Каменоломен. Нас преследовали возгласы и крики, перемежающиеся гулом электрокаров.
Мы пробежали по широкому разводному металлическому мосту завода, потом мимо рокритовой сторожки, украшенной колючей проволокой, и устремились к экспедиционному блоку.
Совсем близко за нашими спинами раздавался громкий топот десятков ног.
Экспедиционный блок был установлен над зевом основных выработок и представлял собой ангар с полукруглой крышей из рифленой стали. В железных, покрытых смазкой колыбелях под сводами ангара покоились шесть гондол старателей. Машины имели сплюснутые нос и корму и были выкрашены в серебряный и хаки — цвета Имперских Объединенных Каменоломен. Над крышей каждой из них высились ряды подвижных прожекторов, а в носовой части размещались стальные манипуляторы и тарелки локаторов.
— Сюда! — закричала Медея, направляясь к третьей от нас гондоле.
Она все еще пыталась должным образом застегнуть свой летный комбинезон, а я тащил в руках куртку и датчик перемещений. У нас не было времени останавливаться и одеваться.
— Почему именно она? — закричал я, следуя за Бетанкор.
— Шланги дозарядки все еще подключены к ней, и сигнальные лампы горят зеленым светом! Отсоединяй кабели!
Я швырнул свои вещи Эмосу, поспешившему подняться на борт следом за Медеей через маленький боковой люк, а сам побежал туда, где три толстых энергетических кабеля все еще торчали из гнезда дозарядки судна. Как и сказала Медея, все индикаторы над ними горели зеленым.
Я открутил клапаны и освободил кабели один за другим. Последний разъем оказался слишком тугим, и мне пришлось навалиться на кабель всем своим весом. Серебристый корпус лизнули лазерные лучи. Слишком близко, почти задев мое плечо.
Я выдернул кабель и, развернувшись, стал стрелять вглубь ангара. В это время Медея завела машину. Дюзы гондолы зачихали, а потом ровно загудели.
Вокруг меня шипели лазерные всполохи и свистели заряды. Я бросился со всех ног к люку и забрался внутрь.
— Поехали! — проорал я Медее, с грохотом захлопывая люк.
— Ну же! Ну! — кричала Бетанкор, возясь с панелью управления гондолой. Перегруженные двигатели мучительно взвыли.
— Стыковка с люлькой! — отчаянно заверещал Эмос.
Осознав свою ошибку, Медея профессионально выругалась, несколько снизила нагрузку на двигатель и опустила грязно-желтый рычаг, торчащий из переборки по правую руку от нее. Когда открылся замок, приковывавший гондолу к ее колыбели, раздался неприятный лязг.
— Извините, — осклабилась Медея.
Освобожденная гондола вылетела из своего крепления и, преследуемая ружейным огнем, вильнула вправо. Постепенно разгоняясь, судно поплыло в сторону входа в шахтерские туннели.
Верхние уровни шахт Объединенных Каменоломен представляли собой обширные выработки, поддерживаемые рокритовыми колоннами и наполненные брошенными машинами горняков. Медея легко ударила снизу вверх по тумблерам и включила ряд прожекторов. Наш путь осветился лучами чистого белого света. Впереди, возле одной из колонн, лампы высветили крутой широкий спуск. Внизу виднелись грязные электрические вагонетки для перевозки руды и фуникулер, предназначенный для доставки рабочих бригад в более глубокие забои.
Эмос сидел позади нас в маленьком салоне гондолы и разглядывал схемы, полученные им из офиса службы безопасности.
— Продолжайте спуск, — только и сказал ученый, когда я обернулся к нему.
Спуск длиною примерно в полтора километра местами расширялся. От выработок ответвлялись боковые туннели. Впереди за лобовым экраном все казалось черно-белым: жесткий белый свет, проникающий в темноту, выхватывал только бледно-серые камни и пыль, среди которых изредка промелькивала друза[21].
Когда мы миновали еще одно огромное скопление покореженной техники, Медея замедлила ход судна. По указке Эмоса Бетанкор свернула в жерло практически вертикальной шахты. Эта горловина — падение пласта, если пользоваться терминологией шахтеров, — представляла собой естественное образование, возможно, древнюю лавовую трубу. Медленно вращаясь вокруг своей оси, мы спускались вниз. Пористый кварц покрывал стены сливочного цвета драпировкой, на отвалах вырастали колючие кустики вулканического стекла. Места едва хватало даже для позаимствованной нами компактной гондолы. Иногда Медея задевала или срезала стеклянные иголки, и сверкающие осколки бесшумно падали вниз.