В беседу робко вмешался пацан, мальчишка лет шестнадцати:
— Так в монастыре есть монах-лекарь.
— А ну займись делом, болван, — рыкнул на него хозяин, — лезет еще. Кто тебя спрашивал?
— Помолчи, — остановил его солдат, — где есть лекарь?
— Да в монастыре же есть! Но до монастыря ехать долго. Засветло туда уже не попасть, а ночью они ворота не откроют, сколько не проси. В городе тоже есть врач, но до города еще больше ехать.
Волков с трудом дошел до скамьи и уселся под светильник. Поманил парня:
— Эй, парень, подойди.
Тот сразу подошел.
— Помоги снять доспех. Расстегивай ремни. Как тебя звать?
— Меня? Еган.
— Еган? Естественно, Еган, а как же иначе? — усмехнулся солдат. — Первым делом сними горжет.
У парня не сразу получилось.
— Да не так это делается, криворукий, — прокомментировал хозяин, глядя на работу парня, — вот болван уродился.
— Я просил горячую воду и тряпки, — рыкнул на него Волков. — Неси, а он без тебя разберется.
— Сейчас распоряжусь, — пообещал хозяин и ушел.
— Ты у него работаешь? — спросил солдат, глядя на уходящего хозяина.
— Ага, — ответил Еган, ковыряясь в пряжках. — Это мой отец.
Наконец он смог расстегнуть горжет и принялся за наплечник. Парень пыхтел, дело не двигалось.
— Ну? — нетерпеливо подгонял его солдат. Его начинало подташнивать, и от потери крови кружилась голова.
— Пряжка замялась, погнулась, — объяснял парень. — Сильно же вас вдарили, все железки помялись.
— Тогда режь ремень.
— Все, нет нужды, расстегнул.
Он стянул наплечник и положил его ряжом с бувигером. Снял правый наплечник, стал снимать панцирь. Волков морщился от боли. Плечо и ключицы болели, удар топора был страшный.
Еган, тот Еган, которому Волков приказал почистить коня и собрать все снаряжение ламбрийцев, вошел в харчевню с охапкой оружия и лат.
— Господин, куда это? — спросил он.
— Положи на стол. — Сухо ответил солдат.
Слуга стал складывать на стол седла, роскошное ламбрийское оружие, великолепную ламбрийскую броню, сбрую. Солдат чувствовал себя нехорошо, но сразу в уме прикидывал, сколько это стоит. Сумма выходила немалая. На секунду он даже забыл о боли в ноге.
— Господин… — Еган замялся.
— Ну?
— Вот тот, что у стола лежит…
— Ну?
— Сапоги у него хорошие.
— И что?
— Мне в пору.
Волков посмотрел на его коротковатые грязные штаны и босые ноги, а молодой Еган снимал наголенник как раз с левой ноги. Любое прикосновение к которой вызывало боль. Чуть подумав, солдат сказал:
— Бери.
Тот Еган, молодой Еган, отложил наголенник и удивленно посмотрел на солдата, спросил:
— Вот те сапоги вот этому босяку? Да ему и онучи счастьем были.
Волкову захотелось двинуть парню кулаком в физиономию, еле сдержался. Только рыкнул:
— Снимай дальше. И сапоги снимай, и поаккуратней.
Он чувствовал себя все хуже. Видимо, действительно потерял много крови. Еган взялся за левый сапог. Волков уперся в лавку руками и сквозь зубы произнес:
— Тяни.
Парень с трудом стянул сапог с ноги и сказал:
— Бог ты мой, да он весь в кровище.
Волков тяжело дышал и молчал.
— Кровь обмыть нужно, — сказал Еган, — сейчас сестру позову.
А таверна тем временем наполнялся людьми. Пара теток смывала кровь с пола, еще одна шевелилась у очага. Еган большой раздевал трупы, собирал вещи, складывал их на стол рядом с Волковым. Вскоре большой стол был завален, а сам Еган уже ходил в красивых сапогах.
— Господин, — произнес он вкрадчиво, — я у них деньги нашел. Два талера. И медь.
— Что все, что ли?
— Все, что нашел. И вот еще, что в сапоге было, — отвечал Еган, протягивая солдату бумажку.
— Что там?
— Не знаю, я не грамотный. Буквы какие-то.
— Кинь на стол, — сказал солдат. Ему было сейчас не до бумажек. — Ты в конюшне был?
— Был, господин. Кони кормлены и ваш, и ихние. Все седла и уздечки я сюда принес.
— Хорошо. Теперь мне надо болт из ноги вытащить.
Глаза мужика округлились:
— Ох, господин, не знаю, смогу ли. Руки у меня грубые.
— Ты и не должен. Коновал мне нужен и кузнец, видишь? — солдат указал на черную, от крови, палку. — Кузнец нужен, обрезать ее. А потом щипцы нужны, наконечник достать.
— В Верхней Рютте есть и кузнец, и коновал.
— Бери коня и скачи. Скажи, что бы инструменты брали.
— Коня? Мне?
— Верхом ездить умеешь?