— Во всяком случае, это не мой дом, — вздохнула Нгина и прощелкала фрагмент семейной песни стромви.
— Не хнычь, Нгина. Это заразительно. — Распекая Нгину, Тори сама старалась освободиться от липкого, отупляющего ощущения безнадежности. Она стряхнула с лица пряди волос и поправила фиолетовую ленту на плече. — Нужно подумать, как нам выбраться из этой путаницы, — продолжила Тори, заставляя себя говорить бодро. — Мы живы только потому, что ты представляешь собой потенциальную ценность в качестве заложницы, а я являюсь рыночным товаром в определенных малопривлекательных кругах.
— И потому, что вы помогли вождю клана Реа уничтожить мистера Бирка, — обвиняюще произнесла Нгина. — Я слышала, как вы говорили с вождем клана, мисс Тори. Все вы — соли, эссенджи, деетари — строите козни друг против друга, пока стромви работают. Я не очень умна, но думаю, что больна не только от адаптатора.
Тори хотела возразить, но вспомнила об осторожности. Она внезапно поняла, что ей было бы трудно полностью отрицать слова Нгины даже без страха, что ее подслушают. Она заслужила обвинения Нгины, хотя не в тех преступлениях, которые стромви приписывала ей.
— На сей раз, — промолвила Тори, — ты слишком прислушивалась к тому, что говорил твой отец.
— Знаю. Правда находится где-то между его горечью и моей наивностью, и эта правда очень безобразна.
— Никогда не говори так калонги, — со вздохом сказала Тори, ибо идеалистическая Правда Сессерды казалась весьма далекой от жестокого правосудия Реа.
— Калонги могут сколько угодно цепляться за их великую Правду Сессерды, но мне она не нравится.
— Абсолютная истина может быть очень болезненной, — согласилась Тори. Она рассеянно почесала затянувшуюся кожу предплечья, где осталось бледное пятно после грубой инъекции Роаке. — Каждый раз, когда я начинаю верить в правосудие Консорциума, оно разочаровывает меня снова.
— Думаете, это реа убили мистера Джейса и мастера Оми? — медленно спросила Нгина, словно ей только сейчас пришло в голову, что она может быть не одинока в своих несчастьях.
— Нет, — резко ответила Тори. — Калонги — необычайно выносливая раса, а наш инквизитор-соли… — Она не закончила фразу, домыслив про себя: «Джейс предупреждал меня, что не может довериться мне полностью, и я думала, что он имеет в виду свои инквизиторские теории об уже совершенных деяниях. Но он извинялся за будущее». Чувство, что ее предал человек, которого она начала уважать, было невыносимым.
— Наши два инквизитора позволили реа схватить нас, — устало промолвила Тори. Досада давила на нее тяжким грузом. — Мастер Оми должен был знать, что корабль с воинами-реа приближается к Стромви с угрожающими намерениями. Даже наш инквизитор-соли не мог не почувствовать неминуемую опасность. — Она с раздражением тряхнула головой; пряди темных волос снова свесились ей на глаза. Тори откинула их назад, сожалея об отсутствии щетки. — Очевидно, мы с тобой менее важны, чем возвышенные заботы Сессерды. Инквизиторы определяют тех, кто совершил преступление. Мы не можем ожидать, что они превысят свои обязанности и станут предотвращать преступления.
Нгина задумалась над словами Тори. Черные глаза девушки-стромви отражали холодное освещение пустой комнаты.
— Вы сердитесь на мистера Джейса? А я сердита на вас. — Нгина быстро защелкала. — В языке Консорциума нет слов для моего гнева. Я думала, что вы моя подруга, мисс Тори, но мои друзья не могли бы убить ни мистера Бирка, ни кого другого.
«Если бы я знала, как Бирк обошелся с Акрас — куда более жестоко, чем Арнод со мной, — подумала Тори, — то я могла бы убить его. Прабабушка наверняка так бы и поступила, но месть Мирель свершилась бы быстро, а не растянулась бы на многие спаны в духе реа. Почему я должна верить Акрас, которая хочет меня уничтожить, больше, чем Бирку, который всегда был добр ко мне? Потому что я видела, как Бирк использует Стромви, хотя предпочитала закрывать на это глаза».
— Я твоя подруга, Нгина-ли.
— Только когда вам нужна моя сила. Теперь я начинаю понимать своего отца.
— Жаль, что ты понимаешь только его разочарование. — Тори поднялась с койки, обошла Нгину и в десятый раз обследовала запертую дверь. Потом посмотрела на стену возле двери и задумчиво продолжила: — Мы должны постараться, чтобы реа понимали нашу ценность для них. — Вспомнив обвинения Джейса, она тихо добавила: — Нам следует доверять друг другу, Нгина-ли.
— Больше я никогда не буду доверять. — Слова Нгины походили на детское преувеличение, но ее голос стал уверенным. — Я начинаю понимать Нгои. Он честно принес себя в жертву. Мне нужно найти в себе такую же смелость.