Боже, подумал Иван, какую чушь я несу! Я пытаюсь уговорить мусульманина, что его Рай существует. И это значит, что я почти согласен с тем, что наша вера…
— Еще они могут получать удовольствие, убивая своих врагов, — не отрываясь от листков бумаги, добавил Круль.
Карандашом он быстро что-то вписывал в пустые графы бланка. Ветер теребил листки, будто и сам был против происходящего, карандаш прорвал бумагу в нескольких местах, но Круль продолжал писать.
— Круль знает, что вам нужно будет сделать дальше… — прошептал Марк. — Я ему рассказывал…
— Рассказывал-рассказывал, — подтвердил Круль. — Я тебе потом тоже расскажу… Значит, я закончил, вот смотри…
Марк поднял окровавленную руку, потянулся за карандашом. Испачканные землей и запекшейся кровью пальцы его дрожали, но карандаш схватили крепко.
— Вот здесь, — указал пальцем Круль. — Вот тут и вот тут. Хорошо. Лучше было бы, чтобы вы прочитали.
— Это неважно, — Марк закрыл глаза. — Это — неважно. Теперь можно я посплю? Очень устал. Я очень устал…
— Поспи, — ответил Круль, пряча один экземпляр Договора в карман своей рубашки, а второй положил под голову мусульманина.
— Сволочь ты, — тихо, чтобы не разбудить Марка, сказал Иван.
— Ага. И дурак. — Круль быстро глянул на Ивана и отвернулся. — Кретин, не подумал и не сообразил…
Он встал, отошел в сторону, сел на землю и прислонился спиной к камню. Иван посмотрел на Марка, тот лежал неподвижно, но глаза под закрытыми веками двигались, и жилка на виске билась.
Иван подошел к предавшемуся, посмотрел тому в лицо и молча сел рядом. Круль быстро вытер щеку и отвернулся.
— Что ты написал в Договоре?
— Пошел ты… — Круль ударил кулаком по земле. — Почему я не сообразил сразу? Или нет, не мог я сообразить, не знал, что мусульманин нарвется на пулю. Но ведь нужно было сообразить, нужно было включить в Договор и снайпера… Ты лучше вернись к Марку, нельзя пропустить, если он умрет. Никак нельзя… Понимаешь?
— Не понимаю.
— Неважно. Главное, следи. Как только он умрет — позови меня.
— Хорошо. — Иван встал и вернулся к умирающему.
Он ничем не мог ему помочь, разве что отгонять назойливых мух от его лица.
Усиливался смрад от тела снайпера. Но и это Иван вытерпит. Ему остается только терпеть. Только терпеть. От него почти ничего не зависит.
Хотя… Жаль, что книга погибла. Иван вдруг понял, что очень жалеет об этом, что теперь он будет постоянно думать о том, что же все-таки было в последней части ТОЙ Библии.
Дыхание Марка стало частым и неглубоким, будто что-то давило ему на грудь.
Такое дыхание Иван слышал неоднократно. У него на руках умирали люди и до этого, но ни разу он не чувствовал себя так паскудно.
— Что там? — спросил Круль.
— Отходит, — сказал Иван.
Тело мусульманина вздрогнуло, он захрипел и выдохнул.
— Все, — сказал Иван.
Круль бесцеремонно оттолкнул его, наклонился к умершему. Щелкнули наручники. Две пары — на руках и на ногах.
— Ты что? — Иван вскочил на ноги. — Что ты творишь?
— Отойди, — сказал Круль безжизненным голосом и попытался перевернуть тело Марка на спину.
Руки, скованные наручниками сзади, не позволили это сделать, тело осталось лежать на боку.
— Отойди, — повторил Круль и сам отодвинулся от мертвеца.
Палец сдвинул предохранитель на «призраке».
— Я тебе что сказал?! — крикнул Круль, не поворачивая головы. — Отойди метров на десять… иначе…
Круль приставил «призрак» к голове Марка.
— Ты совсем обезумел, — Иван протянул руку, чтобы выбить оружие у предавшегося, окончательно спятившего от жары и убийств. — Ты…
Тело Марка вздрогнуло, голова повернулась, открылись глаза.
Слова застряли у Ивана в глотке.
— После захода солнца, — сказал Марк мертвым, сухим, как песок, голосом.
В горле у него что-то заклокотало, тело выгнулось, руки напряглись. Иван увидел, что наручники впились в кожу, прорезали ее, выворачивая наружу ярко-красную плоть. Сталь заскрипела по кости.
Зрачки в глазах Марка исчезли, залитые ярким, заметным даже при солнечном освещении светом.
«Призрак» в руке Круля выстрелил. Раз. И еще раз. И выпустил очередь на десяток патронов.
Голова разлетелась в клочья, Иван отшатнулся назад, когда липкие ошметки попали ему на руку.
Головы уже не было, пули долбили спекшуюся землю, а тело Марка все еще пыталось встать. Казалось, это будет продолжаться вечно, но внезапно закончилось.