– Это не… – начал было Каспар, но по глазам Греты понял, что она издевается над ним. – Туше, – сказал он и, несмотря на свое смятение, улыбнулся. – Один – один.
Он взялся за дверную ручку.
– Ничья? Почему это? – удивленно крикнула ему вслед Грета.
– Ну, вы меня обманули. Но зато я разгадал вашу загадку.
– Лгун, ничего вы не разгадали.
– Еще как разгадал. Хирург – женщина, – смеясь, ответил Каспар. – Хирург в больнице – это мать мальчика. Поэтому она не хочет оперировать своего сына.
– Невероятно. – Грета захихикала и снова захлопала в ладоши. – Откуда вы это знаете?
«Без понятия», – подумал Каспар и попрощался с неуверенной улыбкой.
– Я и правда понятия не имею.
Улыбка исчезла с его губ в тот самый момент, как он закрыл за собой дверь и вышел в коридор. Он мысленно прикинул, успеет ли еще вернуться к Грете, пока его не застукали в холле. Но потом услышал свое имя и решил незаметно последовать за обоими врачами, которые с рассерженными лицами вышли из его палаты.
18:07
Расфельд и София были настолько погружены в дискуссию, что не заметили Каспара, хотя он стоял всего в нескольких метрах за ними. Однако Каспар все равно с трудом понимал, о чем они говорят.
– …Я считаю, что еще слишком рано, – прошипел Расфельд. – Это может потрясти Каспара.
Руководитель клиники остановился и принялся теребить шерстяной шарф, который болтался у него на шее. Как всегда, внешний вид главврача представлял собой одно сплошное противоречие. Даже в разгар лета он носил толстый шарф, боясь простудиться, что, однако, не мешало ему выходить зимой на улицу в сандалиях на босу ногу. Профессор следил за ухоженностью ногтей и безупречным пробором, но игнорировал всю остальную растительность на лице. Отросшая борода торчала во все стороны, как и волосы из носа и ушей. И хотя он защитил докторскую диссертацию на тему психически обусловленного ожирения, между горами книг и папок в его кабинете копились пустые коробки из-под фастфуда. До объемов Бахмана ему было еще далеко, но на фоне его живота София все равно выглядела как страдающая анорексией пациентка.
– Вы не должны ему это показывать! – сказал он приказным тоном. И с этими словами потянул Софию вниз по коридору, подальше от палаты, из которой они только что вышли. – Ни в коем случае! Это ясно? Я вам запрещаю.
Каспар осторожно последовал за ними.
– Я считаю иначе, – зашептала София. Она подняла руку, в которой держала тонкую медицинскую карту. – У него есть право это увидеть…
Главврач резко остановился, словно собирался развернуться. Каспар быстро опустился на колено и развязал шнурок на ботинке. Но тут Расфельд открыл дверь на кухню и увлек Софию за собой в маленькую комнатку, оставив дверь приоткрытой. Каспар мог подглядывать в дверную щель. Расфельд находился вне поля его зрения.
– Ну ладно, мне очень жаль, София, – послышался голос профессора. – Я взял неверный тон и отреагировал слишком бурно. Но мы действительно не знаем, какой вред может причинить ему эта информация.
– Или какие воспоминания вызовет. – София оперлась ладонью о рабочую поверхность рядом с мойкой.
Она, как всегда, была не накрашена и поэтому выглядела не как ведущий врач отделения, а скорее напоминала студентку второго курса медицинского факультета. Каспар удивлялся, почему его настолько тянуло к ней, что сейчас он даже не смог преодолеть желания тайком последовать за Софией. Ничто в ней не было идеально. Каждая деталь имела какой-то недостаток: глаза слишком большие, кожа слишком бледная, уши чуть оттопыренные, да и нос наверняка не включили бы ни в один каталог пластического хирурга. И все равно он не мог на нее насмотреться. На каждом сеансе он находил в ней что-то новое, что его завораживало. В данный момент это был локон на виске, напоминающий знак вопроса.
– Вы слишком нетерпеливы, София, – услышал он бурчание Расфельда.
Каспара бросило в холодный пот, когда он увидел, как кисть руководителя клиники, вся в родимых пятнах, медленно приблизилась к руке Софии.
Сейчас профессор заговорил тоном, который должен был звучать не только заговорщически, но и обольстительно.