На опушке леса я остановился, и несколько минут смотрел на горящую деревню. Точнее, на то, что осталось от деревни. Филимоново уже после Заражения начало разрушаться от времени, а сейчас пожар уничтожал остатки былой роскоши. Но, главное, до нужного мне дома пожар не дошел. Точнее, до участка он не дошел точно, а вот что творилось за забором, было неясно. Я двинулся вперед легким бегом, держа автомат в руках. Конечно, я не планировал сражаться с зомби, но предосторожность лишней не бывает.
Но по пути к нужному мне заботу я так никого и не встретил. Подбежал к забору я уже тихо. Автомата в руках у меня уже не было, еще на бегу я перебросил его на спину. Но сразу же перелезать не стал, сначала встал на пень, лежащий возле забора, и посмотрел через него. На той части двора, где раньше хозяева устроили огород, никого не было. Так что я перелез на участок, и пошел в сторону остатков дома.
Видимо, этот дом был заброшен еще до того, как Заражение захватило Подмосковье. Потому что уже в первый мой приезд сюда крыша была разрушена, и держалась на паре стропил. Сейчас же крыша обвалилась полностью, и ночевать в доме стало невозможно. Но я и не собирался ночевать там. Мой тайник располагался в более безопасном месте. Я обошел дом по широкой дуге, и вышел к боковой стене, возле которой лежала большая куча веток. Подойдя к ней, я наклонился, и запустил руки в её содержимое. Почти сразу же я нащупал толстую проволоку, за которую и потянул. Почти сразу же куча поддалась, и отошла в сторону. Под ней оказался добротные двустворчатые двери, обшитые листовым железом. На дверях висел кодовый замок от велосипеда, который я и открыл. Потом присел на корточки, и убрал установленную на уровне груди растяжку. Убрав растяжку, я закрыл двери, и накинул засов. И только после этого спустился в помещение.
В подвале было немного места, но все это место было использовано хозяевами дома. В углу подвала стоял дизель-генератор, дымоход которого был выведен на улицу. Первым делом я и завел генератор. И в очередной раз поблагодарил хозяев дома, которые его здесь оставили. Если бы не было генератора, мне бы пришлось пользоваться свечами. А это было неудобно.
Под потолком загорелась лампочка. Горела она довольно хорошо, так электричества генератор выдавал довольно много. Следом за лампочкой я включил небольшой обогреватель, и еще радио. На все это электричества хватало с лихвой.
— Вот теперь можно и отдохнуть, — устало сказал я, когда комната начала наполняться теплом.
Только сейчас я почувствовал, как устал. Все мое тело требовало отдыха.
Да и сознание тоже. Так что я подошёл к стоящей у стены разложенной раскладушке, снял с шеи автомат, потом ботинки. Кобуру с пистолетом снимать не стал, мало ли что. Как только моя голова коснулась подушки, я уснул.
Над ухом шипело радио, автоматически переключаясь с одного канала на другой. Его я включил только для фона, так как поймать здесь хоть кого-то было тяжело. Я это понял уже давно. Живых людей в округе не было, это я знал точно.
Крышка ствольной коробки с щелчком заняла положенное ей место, и я проверил готовность автомата к работе, нажав на спусковой крючок. Затем поставил автомат на предохранитель, и вставил пока что пустую «спарку». После этого я прижал приклад автомата к плечу, и попробовал прицелиться, используя только что установленный коллиматорный прицел. Вроде удобно, на первый взгляд, но все равно до боя не узнаешь, как он работает.
— Пристрелять бы тебя, — произнес я, опуская автомат.
Но это было непозволительной роскошью, так как патронов у меня хоть и стало больше, но все равно мало. Всего четыре магазина на «калаш» и два на TT, включая тот, что был заряжен. Я мысленно отругал себя за то, что не хранил здесь большего боезапаса.
Я отложил автомат в сторону, и задумчиво посмотрел перед собой. Мой взгляд упал на татуировку, которую мне набили, когда я сидел. «Невиновного кровь беда, виноватого кровь вода». Надпись была набита в готическом стиле, черным цветом. В голове всплыли воспоминания о том, как мне набивали эту наколку.
Дело было после отбоя, когда Хазар — мой сокамерник, набил мне эти слова. Тогда это была просто фраза, которую я то ли слышал по телевизору, то ли прочел в какой-то книжке. Я горько улыбнулся, потом вздохнул.
Тогда это была всего лишь ничего для меня не значащая цитата, а сейчас одной этой цитатой можно описать всю мою жизнь. Ведь со смерти Жени я только и делал, что убивал. Мародеров, убийц, наемников. Все, кто был достоин этого, получили от меня пулю или удар клинком. Я стал самоназначенным инквизитором Зоны, и убийство тех, кто был мусором, стало моей работой. И мне нравилась эта работа, хотя я никому бы этого не сказал бы.