Бронислав шагнул вперёд.
Я даже не успел заметить, когда он вложил Десницу в чехол.
— Отец Бронислав? — князь изо всех сил изображал невозмутимость. — Что происходит?
— Представление окончено, — отрезал учитель. — Вы перешли все границы, князь.
— Поясните свою мысль, — я увидел, как напряглись мышцы главы Рода. Желваки так и ходили на скулах, аристократ еле сдерживался.
— Призовой фонд, подпольный тотализатор, — Бронислав выплёвывал слова прямо в лицо князю. — Вы из нас тут клоунов решили сделать?
Лицо Глинского изменилось.
Слишком угрожающей была интонация, с которой наставник обозначил нашу позицию.
— Не думаю, что эту выходку одобрит ваше руководство, — Глинский воинственно задрал подбородок.
— Скоро моё руководство задумается над вашей ролью в деле Адельберга, — предупредил Бронислав. — И, поверьте, у меня достаточно связей в Супреме, чтобы принимать неудобные для вас решения.
Мы покинули приём, не сказав больше ни единого слова.
Впрочем, веселье только начиналось.
Не успели мы забраться в кабину «Сокола», как с Брониславом вышли на связь. Я это понял по застывшему взгляду карателя.
Дождь прекратился.
По небу, гонимые ветром, мчались обрывки туч.
— Нас вызывают, — нарушил затянувшееся молчание Бронислав.
Аэрокар поднялся высоко над княжеским дворцом, и сейчас я вёл его напрямик к Пятиугольной площади.
— Руководство?
— Отец Исидор, — последовал раздражённый ответ. — Предстоятель Туровской консистории.
Я никогда не встречался с предстоятелем. Насколько мне известно, он даже круче отца Риордана — старика, принимавшего у нас присягу в сентябре. Риордан был духовным наместником протоинквизитора и бессменным ректором семинарии. Исидор руководил старейшей и самой могущественной консисторией в России. Формально Бронислав должен ему подчиняться, но что-то мне подсказывает, что у легендарного карателя на сей счёт имеется особое мнение.
— Нас изучали, — спокойно заявил я.
— В смысле? — насторожился Бронислав.
— Никто не хотел выставить инквизиторов клоунами, — продолжил я, пересекая границу Прайда. — Они даже не прощупывали границы дозволенного. Их интересовали конкретно наши с тобой границы, Бронислав.
— Поясни.
— Сила кинетических ударов, — начал перечислять я, — применяемые артефакты, скорость реагирования, пределы возможностей. Я видел минимум трёх типов на трибунах. Они не отрывали от нас взглядов и делали пометки в блокнотах.
— Когда ты успел? — удивился наставник.
— Успел. Именно по этой причине едва не упустил конус в самом начале. И ещё один в конце. Хотел убедиться, что не ошибся.
— Ты не ошибся?
— Нет.
Бронислав задумался над моими словами.
— И чем, по-твоему, мы так заинтересовали Глинского?
Пожимаю плечами:
— Ты у нас великий мыслитель. Вот и скажи мне.
— Давай без этого, — устало буркнул каратель.
— Я не знаю, Бронислав. Версий много. Скучно стало магнату, вот и занимается всякой ерундой. Или хочет получить некие боевые знания, чтобы использовать в своих интересах.
— Или реально стоит за Адельбергом.
— Графа допрашивают, — снова пожимаю плечами. — На объекте работают провидцы. Если эксперименты инициировал клан, мы об этом узнаем.
Пересекая периметр консистории, я почувствовал ментальный запрос.
Ответил и пошёл на снижение.
— Вот что, — Бронислав переключился на деловой лад. — Я беру предстоятеля на себя. Ты не вмешивайся. Лучше стой в сторонке и коси под дурачка. Поддержал наставника, и всё такое. Будут задавать прямые вопросы — отвечай односложно. О своих подозрениях помалкивай.
— Замётано.
Дежурный инквизитор выдал мне временный допуск на административный этаж. Оказывается, послушникам туда ходить не положено, но поступило распоряжение от предстоятеля пропустить нас обоих. Дорога пролегала через крыло с кабинетами дознатчиков и блок «теневых расследований». Трижды путь преграждали каббалистические двери, открывающиеся по психотипу.