-Да. Мы отдали пришельцам всю еду, что они просили, оставив себе лишь на прокорм и семенной фонд. И они ушли. Ушли, как ты понимаешь, что бы вернуться через год. Глупо было бы не вернуться туда, где тебе дали все, что ты просил без боя.
- Они вернулись.
- Да, пришли. Но год спустя, без союзников уже они не могли серьезно угрожать Цитадели.
- А как же 'Скифы'?
-'Скифы'... Они ведь пасли своих лошадок там, где сейчас находится и твоя община.
- Но я о них никогда не слышал!
- В твоих словах уже есть большая часть ответа.
Хлюп...Хлюп...Хлюп...
- Отец Домиций!
-Да?
- Когда пришли чужаки...ммм...когда они пришли во второй раз, 'Скифы' не хотели им помогать или уже не могли?
- Хороший вопрос. Да, уже не могли. Больше их ошибку никто не повторял.
- Их всех?!
-Да, всех. И мужчин, и женщин, и детей. Да, всех и да, мы. И не только мы.
- А кто еще?
- Ты точно хочешь это знать?
Хлюп...Хлюп...Хлюп... Течет сок в бочку и танцует мальчик свой слепой танец.
- Да, отец.
- Об этом многие помнят, но говорят редко. Мы смогли подойти к их селению ночью. Сняли редких часовых, а потом согнали всех в центр. Они не сильно то и сопротивлялись. Наверное, думали, что мы лишь отберем их еду, скот и молодых женщин. С их точки зрения пусть и очень большая беда, но не катастрофа.
- А вы?
- Мы отделили всех их мужчин и увели подальше от стоянки. Затем закидали их копьями и камнями.
- А остальных?
- Основную силу отряда составляли воины Ордена. В основном полубратья. Но было еще порядка 50 человек из разных кланов. Так сказать наши гости.
Хлюп...Хлюп..Хлюп...Молчание. Мальчик начинает догадываться.
- Мангума, тут уже все. Да шага вперед, и протяни руки - я тебе перенесу.
И снова тишины и хлюп...хлюп...хлюп... течет виноградный сок, танцует мальчик.
- Отец, а что было дальше?
- Мы задали гостям вопрос - с нами они или против нас, и предложили доказать верность, если они с нами..
- Как?
- Ты точно хочешь это знать?
- Почему вы это спрашиваете, брат Домиций?
- Подумай хорошо.
- Кто то из моих был там?
- Твой дед.
Молчание. Только ноги послушника, уже чуть медленнее опускаються в квашею из винных ягод. Наконец Мангума решается.
- Я хочу знать.
- Их было около трехсот человек. В основном бабы, дети и старики. Наши друзья предложили им определиться - в какой из общин они хотят жить.
- А потом?
- Набралось несколько групп по 50-60 человек. Их отводили до заранее выбранного месте и там убивали. За несколько дней все было кончено.
- Что было, когда снова пришли чужаки?
- От них шарахались как от чумных. У них не было союзников, и никто их не прикрывал с тыла.
- А пулеметы?
- А к пулеметам нужны патроны, которых было и тогда не очень уж и много. На третий день осады сзади у них запылала степь, и они должны были уйти. К тому времени они уже успели потерять многих. Отряд полу-братьев шел за ними несколько суток, а вслед за ним шли еще несколько групп водносов
- Зачем? Ведь в степи есть колодцы?!
- Затем, что, опережая отряд чужаков на день пути шли люди твоей общины и забивали эти колодцы дохлятиной. На третьи сутки преследования наши напали ночью на лагерь чужаков и всех вырезали. Организовал ту ночную атаку на пулеметы, кстати, отец Савус, тогда еще совсем молодой монах. Ошибку же 'Скифов' больше никто не повторял. А теперь помолчи, и подумай над всем, что услышал.
Четыре недели прохлады и покоя, бесед с послушниками, или просто выпас двух наших козочек на пастбище, и, конечно же команд, типа - 'Мангума стой! Мангума направо и три шага вперед. Мангума, пригнись. Мангума, прыжок на полтора шага в сторону...'.
А через три недели послушник Мангума приносит часть обетов. И после произнесения Символов Веры и Слова Послушания ему разрешают снять повязку с глаз - теперь он считается прозревшим. Теперь он может работать на благо Ордена, и выполнять ту же несложную работу, но уже не требующую поводыря. Что то вроде сбора утренней мочи для выделки кож, работ в огороде, посадки и поливка деревьев или сооружение каменных или глиняных заборов там, где деревья расти не могут. А еще молитвы - молитвы в свободное время, которого у него почти что и нет. Через 20 лет ему будет подчинятся любой из полубратьев, любой из послушников, и даже любой из старейшин. Но тому, кто будет вправе повелевать надо сначала самому научиться подчинению. Мангума Изот Дастрахан подчиняется.
Вижу мальчика снова через месяц на его последнем и главном испытании.
- Послушник Мангума, готов ли ты стать частью Ордена? - Спрашивает его хорек-Савус.
-Да, отец
- Чем ты готов доказать верность Ордену?
-Жизнью Отец.
- Доказывай.
Мангума испуган и растерян. Его об этом не предупреждали. Он стоит лицом к нам на крепостной стене. Взгляд назад, за стену - а там, внизу, на расстоянии в 4 копья, темная поверхность дворика.
Солнце только встает и то, что внизу трудно разглядеть.
Мангума Изот Даст Астрахан, 15 лет от роду, раскидывает руки подобно распятому Христу, смотрит на солнце. Он словно хочет умереть, глядя на встающее солнце.
Его лицо вдруг приобретает спокойное и отстраненное выражение. Затем глубокий выдох и он начинает медленно заваливаться назад.
Соприкосновение с поверхностью, и послушник Мангума для нас умирает, а его тело уходит дальше и дальше в яму, которую прикрывала слегка натянутая грубая мешковина.
А несколько мгновений спустя, в яму, которая мягко приняла тело 15 летнего послушника, по лестнице спускаются два монаха.
Слышим - Жив! Без сознания!
Один вновь появляются из ямы, держа в руках накидку бедного послушника, и оставляя его самого там голым.
Второй задерживается, но лишь затем что бы пару раз треснуть сомлевшего по щекам и сунуть ему под нос 'вонючку'.
А через минуту, когда становится ясно, что упавший в яму пришел в себя хорек-Саввус продолжает обряд посвящения:
- Где послушник Мангума? - Спрашивает он громко, глядя в пустоту. Стоит он так, что со дна ямы, на фоне восходящего солнца его очень хорошо видно.
- Умер! - Отвечаем мы хором. Нас всего двадцать, когда нужные слова произносятся дружно, из разных концов дворика, кажется, что Савусу отвечает множество людей.
- Где брат Мангума?
- Родился! - Радостно орут все двадцать глоток.
- Брат Мангума, нагими мы уходим из этого мира и нагими мы в него приходим. Сегодня умер сын крестьянин Мангума Изот Даст Астрахан, и сегодня родился брат Мангума.
Дрожащий и голый парень вылазит из ямы. Подбородок его дрожит, а сам он судорожно озирается. Практически каждый из брат узнает в нем самого себе, того, каким был 10, 15, а то и 20 лет назад.
На голого парня набрасывают нормальную монашескую рясу и суют в руки чашу с вином Посвящения.
Новорожденный Брат Мангума хлебает из чаши и оседает. Обряд бывает разным, но общая канва одна и та же - смерть послушника и рождение брата.
Наша жизнь сурова и жестока, и не каждый умеет ловить, улавливать и греть свое сердце тем немногим прекрасным и добрым, что есть на свете. Тяжелая ночь дознания, когда тебя оскорбляют, молят, угрожают и снова оскорбляют. И нужно сохранять голову холодной, не забывать, что ты все таки Ищущий истину, а не душегуб или садист. Что может помочь не рехнуться, и не сойти с ума? Только то прекрасное и доброе, чем ты наполнил свое сердце, перед тем как зайти в каземат: улыбка пробегающего мимо ребенка, или одинокий красный цветок на ярко-зеленой лужайке, или как сейчас - рождение Брата. Спасибо тебе Брат Мангума. Тебя мне хватит надолго.