И в безумии своем люди не могли ничего создавать, ибо безумие лишает людей дара творца. Это была третья кара Господня.
И когда доступной еды стало мало, а людей, было, еще много посмотрели многие вокруг себя, и сказали - лучше пусть один умрет ради многих, чем многие и один умрут вместе. И тогда, по жребию (это богоугодный способ, так можно и нужно - правка переписчика) или беззаконною силою дети убивали своих родителей, а дядья племянников, или вместе начинали охотиться на людей чужих и пришлых, или неугодных, дабы те, своею плотью и кровью продлили их грешные жизни.
Иные же, объединяясь в группы, говорили - зачем выращивать зерно или откармливать коня в ожидании грабежа, когда лучше самому ограбить соседа. И шли отбирать силой то немногое, что было выращено.
Но чем меньше становилось людей на земле, тем больше Господь смягчал свой гнев и жаждал показать детям своим путь к спасению. И по прошествии 30 лет с начала Смрадной Недели ниспослал Господь, тем, кого он хотел спасти, своих Пророков...'
Настоящее. Исповедь. 7 марта 31 года Эры Пришествия Пророков
Память - это очень странная штука. Порою, она спит, и когда кажется, что где то она уже уснула навсегда, а порою, совершенно неожиданно выдает дивные воспоминания. И словно увидев старый пожелтевший конверт на дне картотеки ты что-то вспоминаешь и чаще всего, совершенно неожиданное. Вот и сейчас - почему то вспомнился старый школьный учитель, носивший странную кличку - 'Кефир'. Неплохой человек, кстати говоря, и отличный учитель 'Кефир' преподавал историю, и многое из того, что он нам вложил в головы запомнилось на всю жизнь. Разное нам рассказывал этот худой нескладный человечек. И про битву при Фермопилах, где 300 спартанцев сдерживали громадную персидскую армию, и про бой Давида с Голиафом, когда маленький пастушок Давид сразил камушком дылду Голиафа...
Правильно рассказывал наш учитель - правильную историю победившей стороны.
Только вот не пишут обычно в учебниках, что вовсе не 300 спартанцев прикрывал Фермопильский проход, а около 8 000 тяжеловооруженных гоплитов стали в узкой каменной теснине. И что армия их противников была вовсе не такой уж и громадной, как принято рисовать.
Но историю пишут победители, а победили тогда греки. Они и написали свою версию событий - историю того, как 300 храбрецов выступили против неисчислимых полчищ варваров.
В сущности, вся история человечества - это версия событий, изложенная победителем, это милицейский протокол, записанный со слов того, кто выжил в ночной поножовщине, а не лежит вот тут рядом - на земле, остывая в луже своей крови.
Чего не сказано - того и не было, но было то, что сказали. И так важно остаться в конце тем, кто не будет молчать.
Должно быть, и Давид не был таким уж хлюпиком, а великан Голиаф не сильно отличался в росте от обычного человека. Но победил иудей-Давид, а не чурка-Голиаф. И потому 'Кефир' преподавал нам единственно правильную версию - версию победившей стороны. Она еще обычно называется историей.
И если Орден проиграет, тогда то, что случилось неделю назад, может обрасти мифами, балладами, легендами.
Хотя казалось бы ерунда - бездарная и кровавая попытка, оплаченная
смертью нескольких не самых худших из братьев изъять неизвестные запрещенные артефакты...
Я даже догадываюсь, как какой-нибудь слепой сказитель у костра будет описывать убийство нескольких монахов. Ну, что-то типа - 'И встали двое против тьмы, и тьма сразилась с ними...' Ну и так далее, и так далее. Все так и будет, если мы проиграем. А потому, проиграть мы не должны, хотя бы ради памяти тех, кто погиб.
Палицы и легкие копья в умелых руках - это очень опасное оружие. И разве может сравниться с боевым брусом в крепких руках полубрата Ордена, или меткостью копья из его атлатля маленький фонтанчик земли?!
Может. Еще как может!
И ведь никто не хотел умирать, и никто не хотел убивать.
Но братья Ангелы слишком поздно учуяли, что их обложили, а Орденская стража недооценила степень опасности, посчитав, что речь идет о безобидных артефактах.
А если бы знала? Если бы погибший одним из первых брат Игнаций, уже не молодой и опытный человек, знал, с чем столкнётся. Что бы он сделал? Ну, по крайне мере, оставил бы двум дуракам Золотой мост - возможность спокойно уйти, не связывая себя боем, или взял бы их измором , поджег бы степь, или атаковал бы их башню козырным приемом Ордена - конной звездной атакой - с разных сторон и одновременно...Много всяких 'или', которые уже превратились в горькие 'если бы'.
А получилось пошло и мерзко: гладкое как полотно степь, и плащи братьев разбросанные по степи, и фонтанчики земли, поднимающиеся к верху. Обычно фонтанчики коричневые или серые - те, кто стреляет- волнуются или не умеют быстро взять прицел. Но иногда фонтанчик становится красным, и тогда кричит кто то из братьев, или просто вскрикивает, что бы потом умолкнуть навсегда.
Вот кто-то решает бежать, и его широкая спина становится хорошей мишенью. В этот раз фонтанчик красного поднимается не вверх, а вырывается из его горла.
Мне говорили, что это продолжалось целую вечность. Наверное. Для уцелевших - это была вечность. Но хорек-Савус потом нашел около 40 гильз.
Всего 40 выстрелов на два ствола - это много или мало?
Для пяти убитых и десятка тяжелораненых раненных этого оказалось достаточно.
'Нас трое, из которых один раненый, и в придачу юноша, а скажут, скажут, что нас было четверо' - пошутил какой-то писака из древних. История всегда повторяется дважды, только фарс был вначале, а теперь случилась трагедия. Два десятка темных фигур приближались к скромному домику, зажатому между двух холмов. Только вот не видно под сутаной - кто там. Боевой монах Ордена, или полубрат, или всего лишь послушник, или просто отдыхающий носильщик - один из тех, кто должен нести носилки 95-летнего отца Томаша. Ни лошадь, ни повозка уже не смогли бы доставить своего рода патриарха 7-й цитадели, основная работа которого последние лет двадцать состояла в максимальном продлении срока жизни братьев, лечении их простых и не очень простых хворей. Но 95 лет - это очень солидный возраст, а значит и большой жизненный опыт. А потому и медицина была пусть и основным, но все же не единственным фронтом работы маленького щуплого человека. Вот и сейчас - четверо носильщиков должны были бережно доставить своего 'эксперта', что бы он тут же, на месте мог оценить греховность найденных артефактов. А потому не конь, и не повозка, а только носилки с навесом, и полу-братья, знающие как не растрясти в дороге ценное тело.
А еще очень трудно понять, кто именно из походной колонны скрыт под сутаной, но очень легко догадаться, что впереди идущий и есть глава отряда. Он то и умирает первым - грохот выстрела очень хорошо слышен тихим туманным утром, и вот уже брат Игнаций скребет ногтями горло, пытаясь, то ли остановит кровь, то ли получит еще один глоток воздуха. Это происходит так неожиданно, что все замирают, и никто не смотрит в сторону домика. А зря...Вслед за первым выстрелом следуют новые, уже не такие прицельные, но частые.
И начинается ад. Кто то кто поглупее, или у кого сдали нервы - бежит, и умирает первыми. Более сообразительные сразу же падают на землю, и пытаются найти в этой злой, плоской земле хотя бы крохотную кочку, выемку, хоть что то, что сможет защитить от летящей смерти. Но нет спасения - поднимаются фонтанчики земли - серые и черные, реже красные, и вскрикивают братья, полу-братья, просто мальчики, отданные в Орден в услужение и для подготовки к постригу. Одни кричат, другие стонут, а некоторые просто молчат, теперь уже навсегда.