А в этом они никогда не будут уверены. Так как техника изначально несёт в себе столько всего интересного, что смерть практически обеспечена. Я даже попросил, чтобы меня включили в исследовательскую группу. Просто хотел поговорить с Павловым с глазу на глаз. Объяснить, что он решил заниматься вещами, в которых вообще ничего не понимает.
Нащупал какую-то, показавшуюся ему правильной тропинку и сразу же понёсся по ней сломя голову. И это вместо того, чтобы двигаться маленькими, осторожными шагами, проверяя всё на своём пути. Возможно, в этом случае удалось бы избежать многих ошибок и добиться гораздо лучшего результата.
Но это только мои предположения. Понятия не имею, что именно и как делал Павлов, для омоложения Чёрного Фантома и его людей. Но ничего, я об этом обязательно узнаю и постараюсь сделать так, чтобы эта техника попала под самые строгие запреты. Прировняют её к тёмной магии, которую могут творить только осквернённые.
Александр немного подумал и дал добро на моё участие. Опять же при условии, что я не попытаюсь убить Павлова. Но в этом уже не было нужды. Когда техника омоложения будет полностью изучена и воспроизведена без его участия, вот тогда и можно будет претендовать на жизнь целителя. Уверен, что в этом случае мне уже никто не откажет.
А после этого за императором прибыл кортеж под охраной десятка машин спецслужб. И мне даже не пришлось придумывать про нашествие скелетов. Александр просто ничего об этом не спросил. Похоже, сам прекрасно понимает, как подобное может провернуть Великий инквизитор, в чьих подвалах полно тёмных магов. А уж что с ними стало после выполнения задания его и подавно не интересовало. Не выпущу же я их на свободу.
Но если императора подобное не интересовало, то звонка от Дружинина стоит ожидать в ближайшее время. Палач по-любому будет интересоваться, кто смог заставить его людей спасовать перед ожившими костяками.
Проводив императора, я наконец, смог остаться с Дашей наедине и никто не пытался нам мешать. Самое сложное — это просить прощения. А сейчас мне предстояло сделать именно это.
— Считайте, что меня нет. Донесите до всех, что с нашим приходом многое изменится и в том числе отношение к склокам внутри партии. Настало время, когда империя должна быть сплочённый, как никогда. Слишком много испытаний нам предстоит пройти. И чем сильнее мы будем, тем проще это будет осуществить.
— О каких испытаниях ты говоришь? — спросил дядь Володя, уловив самую суть.
Сейчас мы находились в машине, которая двигалась в сторону дома Романовых. Так назывались величественное здание, возведённое практически в центре столицы. Здание, которое было построено специально для вот таких сборов оппозиции. Съезд абсолютно всех родов, что состояли в ней. А это больше тысячи трёхсот человек. Естественно, только главы родов. Иначе нам пришлось бы собираться где-нибудь в поле, чтобы вместить всех.
Из-за происшествия с Павловым пришлось отложить собрание, запланированное ещё четыре дня назад. И я уверен, что это никому не понравилось. Особенно Вяземским и Юсуповым. Хоть Александр и просил меня подчинить этих баранов, воспользовавшись силой десятого рунного круга. Но я не был уверен, что у меня это получится. Поэтому не исключал вероятности, что всё же придётся немного повоевать с этими родами.
Разгромить их в пух и прах и дальше уже управлять оппозицией железной рукой. С позиции силы всё получается гораздо проще. Правда в этом случае и думать не стоит хоть о какой-то верности. Каждый член оппозиции будет считать Добрыниных своими врагами.
Начнётся резкий отток членов партии и все вытекающие из этого последствия. Поэтому сперва необходимо перетянуть на свою сторону как можно больше сильных и влиятельных родов и только после этого начинать проводить репрессии.
Сказать легко, а вот на деле осуществить это будет нереально сложно. Остаётся только надеяться на поддержку тех же Голицыных и Долгоруких. И естественно, всех, что стоит рядом с ними. А это восемь довольно влиятельных родов.
Вот и получается, что сейчас за Добрыниным следует десять родов, что уже довольно хорошо. Осталось добить эту цифру до нескольких сотен и тогда можно будет не опасаться, что оппозиция рухнет. Уверен, что многие сбежавшие начнут проситься принять их обратно. Будут утверждать, что слишком испугались, не понимали, что творят и всё в этом духе.