— Спасибо, — наконец смотрит на меня, отрываясь от бумаг, снимает очки и устало потирает глаза.
— Ты все работаешь над той поездкой в джунгли? — интересуюсь. Облокотившись локтями о стол, вглядываюсь в ровный почерк, рассказывающий об исследованиях новых территорий, где еще не бывал ни один человек из нашего королевства.
— Да, немного осталось и можно работу сдавать на растерзание ученых и прочей нечисти, — отпивает морс из стакана и берется за суп. — Спасибо, что не забываешь про своего старика, — улыбается мне.
— Как всегда и все по-старому, — вздыхаю, прекрасно понимая сколько людей не хочет верить в то, что происходит вокруг. Словно только этот мирок и существует. Не хотят верить в существование различных племен, что так тщательно скрываются и не хотят показываться на глаза нашему народу.
— Ты права, Рози. Ничего не меняется, — соглашается папа, продолжая есть с аппетитом.
— А что потом? Ты никогда больше месяца не задерживаешься дома без дела, — в этот раз отец не делился своими планами на будущее. И это еще больше задевало мое любопытство. Я любила слушать его истории.
Года уже не те, что раньше. Голова уже полностью седая. И силы. Где их взять?
— Есть одна задумка. Но ее могут не одобрить, — загадочно говорит папа, а я уже вся внимание.
— Ну так что же? — с нетерпением жду ответа.
— Ехать предстоит далеко. Поездом на другой конец королевства. В общем вот, — он отставляет тарелку в сторону и покопавшись в стопке бумаг, выуживает лист сложенный вчетверо. — Смотри, — мы склоняемся над листом бумаги. Он очень стар, и складывается ощущение, что любое неловкое движение может его уничтожить.
— Карта? — удивленно вскидываю на него взгляд. — Это же здорово, что еще так расскажет о местности, если не карта, — восклицаю я. Прекрасно понимаю, какой ценностью является этот потрепанный кусочек бумаги для отца. А может и для его исследовательской деятельности.
— Да, Рози, ты как никто другой понимаешь меня, — мягкая улыбка касается его губ. — Мне ее подарил один из приближенных к семье племени индуидов. Здесь показано место, где располагается еще одно племя. Очень интересное своими обрядами и обычаями. Они долгожители. Секрет их долголетия был бы нам как нельзя кстати. Но как мне поведали, народ очень агрессивен к чужеземцам. И опять же, у меня есть кое-какие соображения, как попасть туда. Но… — он замолкает, пристально меня разглядывая. — Рози, — одергивает меня.
— Что? — удивленно смотрю на отца, не понимая его смены настроения.
— Ты же не собираешься со мной? — Боже, от него невозможно скрыть ни единой мысли. Ну вот как он это делает?
— Пап, — начинаю я, но он тут же сворачивает карту и убирает ее вглубь своих бумаг. — Даже не думай. Мать будет не в восторге, это однозначно. И никуда тебя не отпустит, — ругается мужчина.
— Я ничего такого не думала, — обижаюсь на такую его резкую реакцию. Ведь даже ничего не сказала.
— Я по глазам твоим все увидел, — снова садится на свое место.
Фыркаю что-то неразборчивое и выхожу из кабинета. Уже и мысли о поездке допустить нельзя!
Но не успеваю я и пары шагов сделать по направлению к своей комнате, как слышу голос маман:
— Розалина!
Как же не люблю свое имя. Не мое оно. Какая Роза да еще и Лина? Кто придумал вообще эти два имени соединить? Кто-то явно бредил, когда давал мне это прозвище.
— Да, мам, — оборачиваюсь к женщине, что со скоростью кометы несется ко мне. Ох, не избежать очередного скандала.
На матушке, как всегда, платье с пышной, очень пышной юбкой. Все время удивляюсь, как они с сестрой так проворно справляются с этой грудой тряпья.
— Розалина, ты опять в этом? — сморщив свой нос, она оглядывает меня с ног до головы.
— А что не так? — да, мой внешний вид это камень преткновения в каждом нашем разговоре.
— Мы с тобой уже много раз говорили на эту тему. У тебя шкафы трещат от количества платьев. Еще не хватало, чтобы тебя кто-нибудь увидел в таком виде. Ты же леди. А вдруг гости?
— Ну хоть дома я могу ходить так, как мне это будет удобно? — не вижу смысла таскаться с этими необъятными юбками по дому. Для чего?
— Ты неисправима, — возмущается она и удаляется.
Я приседаю в импровизированном реверансе и убрав выпавший локон из косы, направляюсь в свою комнату.
Как только оказываюсь на месте, открываю окно. Оно как раз выходит на крышу пристройки. Мой путь отработан до мелочей. У пристройки стоит лестница, по которой я с удовольствием спускаюсь и чуть ли не вприпрыжку бегу в сторону конюшни.