Пролог
В доме коллекционера историй Михаэля почти не бывало гостей. Да и сам Михаэль дома появлялся не так уж часто. Истории этот человек собирал со всего материка, порой заглядывая и за море, а потому вечно где-то пропадал, и найти его не представлялось возможным.
Мужчина, как и всегда после очередного путешествия, сосредоточенно переписывал историю чьей-то жизни, когда внизу зазвонил дверной колокольчик. Коллекционер отложил перо и на мгновение задумался о том, кто же это мог быть. Соседи его не любили и опасались, с историями никто захаживал. Разве что кто-то из людей нового короля решил узнать, чем это он занимается. Подозрительные теперь стали монархи, надо сказать. Вот бывшая королева, мир её праху, его ни в чем не подозревала. Ко двору приглашала, истории слушала, расспрашивала о других землях, даже к брату своему посылала. А племянник её не такой. Хотя тоже правитель неплохой. Пока что. С этими мыслями мужчина спустился вниз и отпер тяжёлую дверь.
На пороге стоял пожилой аристократ в чёрном плаще. Перстень с отпечатанной на нем головой Медузы выдавал в нём уроженца юга Коноллы.
— Доброго дня, — мужчина внимательно посмотрел на Михаэля.
— И вам, — тот чуть поклонился, поняв, кто перед ним.
— Не стоит церемоний, — коноллец чуть улыбнулся. — Я уже в отставке. Два года как.
— Однако вы все еще уважаемый человек, старший советник, — Михаэль отошел, пропуская его в дом. — Антонио Ринальдо Винценцо ди Тацциа, да?
— Да. Однако я не люблю ни церемоний, ни своего полного имени, — советник снял плащ и аккуратно повесил его на крючок в виде диковинной птицы. — Из Фандана привезли?
— Да, купил у одного купца, — коллекционер засуетился в поисках чашек. — Эфиопского кофе? Чаю? У меня самый лучший. Прямиком из Кинтау.
— Кофе, если можно, — Антонио поправил манжеты. — Я хотел бы рассказать вам о своей жизни.
— О, я с радостью запишу ваш рассказ, — мужчина разжег огонь и подвесил над ним турку.
— Благодарю, — Ринальдо чуть склонил голову.
— Вы готовы? — Винценцо отставил чашку с кофе.
— Да, конечно, — Михаэль кивнул на стопку бумаги.
— Чернил побольше возьмите, — советник поудобнее устроился в кресле. — Мне много о чём хотелось бы поведать. Вы ведь не публикуете это?
— Нет, что вы, — коллекционер покачал головой. — Я это делаю для собственного интереса и расширения кругозора. Многие доплачивают за то, чтобы я их выслушал. Для них это что-то вроде очень длинной исповеди.
— Просто то, что я вам расскажу, местами крайне личное и затрагивает имя одной женщины, чьи честь и память не должны быть поруганы. Ни в коем случае. Понимаете? — ди Тацциа поглядел на хозяина дома.
— Ну конечно, — путешественник кивнул. — Начинайте.
— Я расскажу вам одну историю. В ней есть и любовь, и ненависть, и дворцовые интриги. Конечно, она не нова, но столь же важна, как и остальные, а потому должна быть рассказана. Кому-то она послужит назиданием, а кому-то поводом для размышлений. Мне же она послужила ядом. Потому что дураком в ней вышел я сам, — советник немного помолчал, собираясь с мыслями.
— Простите, что прерываю, — Михаэль поднял на него глаза. — Но как вы хотите, чтобы я назвал это?
— Innamorato pazzo, — отозвался Винценцо.
— Простите? — не понял коллекционер. Конолльского он не знал, диалект был чересчур сложный.
— Безумно влюблённый, — перевёл Тацциа.
— Спасибо, — путешественник снова опустил взгляд на бумагу.
— А дело было в тысяча сто сорок третьем году от Великой бойни, — Антонио прикрыл глаза. — Я как раз приблизился к королю настолько, насколько не приближался никто другой. И в первый день праздника Лета я увидел её…
Часть первая
Каталина София плакала. Громко. Навзрыд. Кристину увозили. Её Кристину. Её любимую старшую сестру увозили. Выдавали замуж. Каталина видела её жениха. Уже немолод. Некрасив. Но богат. Девочка даже ахнула, когда догадалась, что камзол расшит золотом. У неё никогда не было ничего подобного. Все платья, сшитые нянюшкой, были простые, практичные и некрасивые. Хотя… София не знала, что такое красивое платье. То, в которое одета матушка с портрета в зале? Или то, в котором её хоронили? Нет, похоронное было плохое. Очень плохое.
От воспоминаний слёз только прибавилось. Ну вот, теперь совсем никого не осталось. Сесилия умерла пару лет назад, Джоконда в Накосе, совсем несчастлива замужем. Бенедикт и Джованни в действующей армии короля Коноллы, а ведь они принцы… Вито, самый младший, совсем плох. Доктора говорят, что ему немного осталось. Доктора… Деревенский лекарь и монах. Только их и смогли найти. Вот и получается, что остаются только она и отец, герцог Сан-Микеле. Даже Кристина их покидает. Бедная… Выходит замуж за графа Литурии. Говорят, граф её любит, но Кристина-то его нет. Только Каталина знает, что Кристине больше нравится садовник Клеменца, но что делать, если Сан-Микеле погрязло в долгах. А ведь на лечение Вито нужны деньги. Хотя вряд ли то хвалёное лекарство поможет. Вито слишком болен, чтобы ему что-то помогло. Слишком.
Каталина снова всхлипнула и прислушалась. Кто-то шёл сюда. Шаги были явно Кристинины. Ну вот и всё. Пришла прощаться.
— Софи, где ты, милая? — позвала старшая принцесса.
— Я здесь, — София слезла с подоконника и крепко обняла сестру. — Тина, не уезжай. У меня же больше никого нет.
— А папа? А Вито? — Тина и сама была не прочь плакать, но пока держалась.
— Папа занят. А Вито скоро умрёт. Я одна буду, — маленькая принцесса всхлипнула.
— Ты тоже скоро выйдешь замуж, — печально улыбнулась Кристина. — У тебя будет муж.
— А он будет меня любить? — без особой надежды спросила София. Любовь была в красивых книжках с картинками у принцесс в высоких и красивых башнях с не менее высокими и красивыми прическами, а худой девочке с непонятной вечно растрепанной косой и болезненным цветом кожи она ни коим образом не светила.
— Конечно, — Тина крепче обняла сестру. — Конечно.