Биографы поэта утверждали, что корабль потерпел крушение во время бури, так же ходил слух, будто его похитили. Но как бы там ни было, в посмертии Сэвори стал еще популярней, чем при жизни. В Альфаре прибавилось памятников и скульптур, изображающих всенародного любимца, устраивались поэтические вечера, переиздавались сборники стихотворений и философские трактаты сира Сэвори.
«Боги, возможно ли подобное? – Юношу настолько ошеломило сделанное открытие, что он даже забыл на время о своем бедственном положении. – Лучший поэт Альфара ходил в рабах сумасшедшего старика!»
Он еще раз прочитал послание, ибо неожиданное открытие никак не умещалось в голове.
«…возьми амулет в кармане Армерия…»
«Который из них Армерий?» – Рик растерянно переводил взгляд с одного трупа на другой, стараясь подавить отвращение. Услышав вдалеке шорох знакомых шагов, принц поспешил избавиться от «компрометирующих улик» и занять место у окна.
Звякнули ключи, скрипнула дверь. Щелчок хлыста заставил Рика «пробудиться».
– Не притворяйся, – в голосе мучителя звучала ехидная нотка. – Дурить меня вздумал? – продолжал он, – Я слышал, как звенели твои кандалы!
– Я всего лишь ходил в туалет, хозяин, – буркнул принц, потирая саднящее плечо.
Дымокур ничего не ответил и кивком головы приказал следовать за собой. Он привел его на задний двор халупы и кивнул на стопку распиленных чурбаков. Затем старик вытащил из сарая топор, протянул Рику, но в последнюю секунду передумал отдавать его.
– Подожди-ка! – взгляд единственного здорового глаза затуманился. – Ты ведь не хочешь остаться без руки?
– Нет, хозяин.
– Умница, – на губах Дымокура блуждала ухмылка – предвестница чего-то нехорошего. – Я думаю, что мы сработаемся. Но для начала ты должен усвоить мою науку.
Дед повалил его на землю и, не давая опомниться, принялся избивать ногами. Он бил его, не проявляя злости, сильно и со знанием дела. Голову, лицо и руки не трогал. Принц попытался дать сдачи, но дед отбросил его ударной волной, словно котенка.
– Думаешь, я не вижу? – приговаривал он. Удары становились слабее, старик явно выбивался из сил. – Думаешь, не знаю, что ты хотел использовать топор против меня, против твоего хозяина.
Удары прекратились. Старик отошел от скорчившегося на земле юноши и ловким жестом метнул топор в круглый чурбан.
– Чтобы к обеду с дровами был полный порядок. Инструмент положишь обратно в сарай. И без глупостей – ты у меня как на ладони, – процедил сквозь редкие зубы Дымокур, уходя в направлении пирса.
Рик мысленно пустил ему вслед десяток проклятий и скорчился в рвотном позыве.
*«Vita brevis, ars nihil» (лат.) – «Жизнь коротка, искусство – ничто»
Глава 22
Maybe we should burn the house down
Have ourselves another fight
Leave the cobwebs in the closet
‘Cos tearing them out is not just right
The Cranberries, «The Promises»
Старик сидел на узенькой веранде и наблюдал за тем, как продвигается колка дров. Казалось, его забавляют неуклюжие движения раба.
– Похоже, что «псы Цезерина» гнушаются черной работы. Или я все-таки отбил тебе яйца? – Дымокур прищурил здоровый глаз.
«Сам бы попробовал поработать в кандалах!» – мысленно огрызнулся Рик, внешне ничем не выказывая своего неудовольствия. Наука учителей и Абелоуна пригождалась даже здесь, ведь именно они учили тому, что отпрыск королевских кровей должен держать свои эмоции в узде. Он растер поясницу, вспоминая, как помогал заготавливать дрова тетушке Фамфре. Сага сильно перепугалась тогда, думая, что Рик покалечится. Но все обошлось, потому что он был примерным учеником.
– Эй, ты оглох, что ли? – строгий окрик вернул к действительности.
– Нет, хозяин, – юноша отбросил топор и, собрав с земли поленья, понес их в сарай.
– Знал бы, что из «псов Цезерина» получаются хорошие рабы, сразу бы с вас и начал. – Старик указал на оставшиеся в миске сухари и воду в кувшине: – Разрешаю доесть. А вечером у нас будет славный пир. – При слове «пир», на лице Дымокура заиграла гадкая улыбочка.