– Это разные дикари с дальних островов, Ваше Высочество.
Принц потребовал показать «дальние острова» – рассадник дикарей – на мировой карте. Учитель с оттенком обреченности потащился к стене, на которой висела карта. Несколько минут он едва ли не возил носом по всем морям, в поисках упомянутых островов.
– Острова настолько маленькие, что их нет на карте, – констатировал он, протирая хрустальное пенсне рукавом ветхой и довольно пыльной мантии. Финансовое состояние Бертока позволяло щеголять в самых модных одеждах, но чем старше он становился, тем больше привязывался к старым вещам. По-стариковски сетуя, что, мол, «сейчас таких не сделают».
– Продолжим лекцию, – учитель вернулся за свой стол. – Слуги Цезерина работают над полным устранением пиратов, уверяю вас, Ваше Высочество. А теперь, назовите мне имя человека под началом которого ходят все торговые дома королевства.
– Герцог Вальес Сто Тридцать Третий, – Юстиниан решил пошутить.
– Кхе-кхе? – учитель оставался серьезным.
– Хорошо! Просто Вальес Третий. Он и его помощники ведут переговоры о поставках провизии и пресной воды с представителями иностранных торговых домов.
– Все верно, Ваше Высочество. Кто еще имеет право участвовать в сделках?
– Послы и архимаг дома Цезерина.
– Блестяще! И еще…
Из коридора донеслось мерное бряцание стекляшек. Стекляшки бряцали в такт чьих-то неторопливых шагов.
– Мы настолько увлеклись лекцией, что забыли о времени, Ваше Высочество. – Берток поспешил задать ученику пару сочинений и устремился прочь из лекториума.
На смену Бертоку явился алхимик Арнедо. Через лысого словно коленка Арнедо прошла сотня учеников, многие из которых сделали блестящую карьеру при доме Цезерина. Когда пожилой алхимик решил остановиться на цифре сто и уйти на заслуженный покой, ему поступило одно заманчивое предложение от архимага Абелоуна, попросившего взять на обучение королевского отпрыска. Скромный Арнедо напрасно надеялся на то, что архимаг передумает. Это было то самое предложение, от которого нельзя отказываться. Так в послужном списке знаменитого алхимика появился сто первый ученик. Собственно говоря, он сильно сомневался в том, что будущий верховный маг дома Цезерина будет варить декокты или заниматься трансмутацией металлов: для выполнения «черной» работы существовал целый штат мелких сошек. Но надо – так надо.
«Любой каприз за обеспеченную старость, – любил повторять Арнедо. – Особенно, если это каприз самого влиятельного человека в королевстве».
Юстиниан сделал ленивый пасс, заставив свитки с выполненным домашним заданием опуститься на стол учителя. Пока Арнедо увлеченно проверял их, принц поглощал бутерброды, ибо растущий организм требовал «топлива», а растрачивать время на полноценные обеды не хотелось.
– Выше всяческих похвал, Ваше Высочество, – Арнедо вынес вердикт проверенным заданиям.
Принц скромно кивнул в ответ и сдул с парты крошки, готовясь к скучной, усыпляющей лекции.
За окном стоял пригожий денек. Перед праздником погода всегда налаживалась безо всякого магического вмешательства. В приоткрытые окна забегал теплый бриз. Юноша заставил себя отвернуться от красочных витражей и сесть за парту. По алхимии нужно было провести пять опытов и все подробно записать. Прежде чем приступить к заданию, Юстиниан сжег учебник по алхимии. Арнедо давно снискал славу авторитетного алхимика, попутно завалив королевство своими учебниками. Так что учебником больше, учебником меньше…. Потом скажет, что потерял, и учитель принесет ему новый экземпляр. Казалось бы, вымещать злость на книге – иррациональное занятие, однако от уничтожения опуса на душе полегчало. Принц выдвинул нижний ящик комода, чтобы извлечь на свет реторты и застыл в изумлении. На него смотрело бледное лицо юноши. В огромных глазах цвета болотной тины застыло удивление. Через пару секунд он понял, что это всего лишь его собственное отражение. Он и раньше видел свое отражение (правда, в воде), которое, к слову, ему жутко не понравилось. Одно время принц даже менял свой светлый цвет волос на черный – как у отца и у дяди, но потом ему надоело обновлять заклинание, которое слабело с каждым новолунием. В ту пору паренек даже требовал у отца подтверждения или опровержения гадких слухов о своем статусе бастарда. Король Граннус тогда рассвирепел и приказал заключать в темницу подобных сплетников. Да, у Юстиниана была другая мать, но так как она была особой королевских кровей, то о статусе бастарда, согласно законам Орбан, не могло быть и речи. Теперь, видя себя в зеркале, он думал о том, что пора вернуться к старому разговору. Он хотел узнать не сухие факты о своей матери, а попытаться заполучить ее портрет… Стоп! О чем он думает? Ведь у него никогда прежде не было зеркала! Каким образом оно здесь очутилось?