Овца замерла.
– Вот зараза!
В свете фонаря появился Толик. Он погрузил руки в шерсть животного.
Спектакль кончился, я шагнул по направлению к дому.
– Кто здесь?
Вопрос застал меня врасплох не хуже бешеной овцы
«Кто я? – подумал я. – Кто я для этих людей? Деревенский вор? Неугодный сосед? Городской неумеха?»
Перебирая ответы, я понял, что молчать в темноте было неправильно.
– Внук Антонины Глебовны? – скорее спросил, чем ответил я.
С некоторым разочарованием Толик сказал:
– А-а-а.
И повел овцу прочь:
– Говорят, овца моя у тебя схоронилась, – вспомнил он, оборачиваясь на ходу, – Ряженка. Ты ее до утра оставь.
Я согласно кивнул, забыв, что в темноте Толик этого увидеть не может.
2.4.7. Клочок
Не спрашивая, Алиса взяла из вазочки последнюю конфету. Развернула обертку и отправила лакомство в рот. Повертела в руках фольгу, положила на стол и принялась разглаживать ногтем указательного пальца. Делала она это так старательно, а я так неотрывно за ней следил, будто в занятии девушки был заложен глубокий смысл.
Бабушка не оставила мне ни зацепки. «Если бы я захотел сам выращивать пшеницу и варить из нее пиво? Об этом бабушка не подумала? Отказала мне в такой чести. Не передала знания и опыт. Ушла и тайнами не поделилась!» – сердился я, пока Алиса разглаживала фольгу.
«Или нет? Может, я плохо ищу? Может, Лизетт права, и я что-то упускаю. Что-то важное».
Алиса сложила фольгу вдвое. Сделала это несколько раз. Отложила квадрат из фольги и принялась за фантик. Из него девушка соорудила маленький однопалубный кораблик.
Теперь, когда ее руки были свободны, а конфетные обертки закончились, Алиса воззрилась на меня с хищным взглядом.
Я очнулся от мыслей и живо представил себя на месте фольги. Поискав вокруг глазами, протянул ей обрывок газеты, валявшийся на столе. Девушка благодарно взяла у меня листок и начала складывать оригами. Алиса была при деле, а я снова расслабился, наблюдая за ее движениями. Но расслабился ненадолго.
На обратной стороне газетного клочка я заметил запись шариковой ручкой.
– Ну-ка! – крикнул я, вскакивая и отбирая бумагу у Алисы.
Почерк был бабушкиным.
Алиса смотрела на меня, изогнув правую бровь, пока я разбирал слова.
«заделка углов крыши
печнику за трубу
велоцепь
керосин
спички, лампочка
шифер
газ с доставкой
навоз».
Навоз. Один сплошной навоз и никакого намека на пиво.
«Пора заканчивать. Нет никакого секрета. Тайного ингредиента. Волшебного рецепта, чтобы пиво имело разом вкус меда, персиков, малины и чего-то давно забытого из детства. А если и есть, то поиски безуспешны. Говорят, чтобы найти, нужно перестать искать. Может, это мой случай?»
Я вернул листок Алисе.
– Спасибо, не надо, – девушка смотрела надменно, с еле скрываемым презрением. – Боюсь, Вы меня без пальцев оставите.
Зачем она пришла? Конфет у меня нет, бумаги для оригами тоже. А сам я как рыба, выброшенная на берег: одним глазом зарыт в песок, другим слежу за пожирающим меня солнцем.
Я потянулся за стаканом чая. Залпом выпил содержимое.
Алиса встала и отправилась в спальню.
– Там теперь овца спит, – сказал я.
– Что?
– Овца, – повторил я.
2.5. Медным тазом
2.5.0. Аисты на башне
– Аисты прилетели, – сказала Лизетт.
Я проследил за ее взглядом: на водонапорной башне гордо стояла одинокая белая птица.
Пока Высокий Папа ждал всходов, я купил антенну для спутникового интернета и холодильник взамен «Морозко». Вместо разбитого стекла на веранде поставил кусок фанеры. Я готовился приступить к ремонту калитки, когда пришла Лизетт. Виновато опуская глаза, она попросила проводить ее «в одно место».
– Это хорошо, – сказала Лиза.
– Почему?
– Аисты – это завсегда хорошо… Мы пришли.
Лизетт отворила калитку.
– Баба Тома!
Из сарая выглянула худая старушка.
– Это Кеша.
Старушка взглянула на меня с интересом, но скоро интерес сменился опаской.
Она меня вспомнила. Вспомнила, что я деревенский вор.
Баба Тома покраснела. Бросила беглый взгляд вокруг себя, оценивая, что я могу прихватить с участка.
– Пришел с дровами подсобить.
– А? – бабушка старательно прятала глаза, словно и их я тоже украду. – А Павел Никифорыч что, не идет?
– Он крышу чинит.
Я повернулся к калитке.
– Кеша может, – настаивала Лизетт, схватив меня за край рубашки.
Старушка выдавила из себя вежливую улыбку.
– Ну и славно.
– Я занесу Вам пару дров, – сказал я. – А отчим Лизы зайдет завтра.