Церемония публичного покаяния имела место в июне 1209 г. в Монтелимаре, в Балансе и прежде всего в Сен-Жиле, колыбели тулузской династии. Раймунд предстал перед легатом и епископами. Он поклялся покорно исполнять все их распоряжения, в залог чего передавал посланцам Рима семь из основных своих замков. Предполагалось, что, если он не выполнит обещаний, консулы Авиньона, Нима и Сен-Жиля больше не будут признавать его своим сеньором, а графство Мельгей, на верховную власть над которым он претендовал, будет конфисковано в пользу Церкви. Ему прочли список претензий, которые в свое время выдвинула церковная власть, предав его анафеме; он обязался дать ей удовлетворение по всем пунктам. После этого для него начался ряд неприятных испытаний, необходимых для примирения с Церковью.
В одеянии кающегося, обнаженным до пояса, его провели перед имеющим три двери фасадом церкви Сен-Жиля, этого шедевра романской архитектуры, воздвигнутой благодаря щедротам его предка Альфонса-Иордана. На верху внушительной лестницы в двенадцать ступеней, ведущей в церковь, на статуе апостола и по сей день можно увидеть слова, словно бы внушенные политикой Иннокентия III до убийства его легата: «Не убивать никого, но обращать»[49]. Там, между двух огромных львов, стерегущих главный вход, хранились реликвии Христа и святых. Раймунд, возложив руку на ковчеги, поклялся повиноваться Папе и его легатам. Тогда Милон перекинул ему через шею свою епитрахиль, дал ему отпущение, а потом, таща его за епитрахиль и стегая по спине пучком розог, ввел в церковь. Ее заполняла столь плотная толпа, что графу было невозможно выйти там же, где он вошел. Пришлось провести его через склеп, перед гробницей Петра де Кастельно. «Справедливая кара за его преступление!» — не преминул воскликнуть монах из Сернея.
Церкви мало было унизить своего врага. Нам известны в подробностях требования торжествующего Папы и условия, навязанные кающемуся как до, так и после отпущения. Раймунд VI обещал избегать всяких излишеств, столь привычных для баронов. Он обязывался принести публичное покаяние всем епископам и аббатам, с которыми вступал в конфликт, и лишался прав на все епископства и религиозные учреждения своего фьефа. Из него вытянули и немало других обещаний. Он прогонит своих рутьеров и не будет более прибегать к их услугам. Он больше не доверит административных должностей евреям. Он прекратит защищать еретиков и выдаст их вместе с имуществом и пособниками крестоносцам, которые вторгнутся в его домен. Еретиками он будет считать всех, кого в качестве таковых изобличит духовенство. Разбор всех жалоб, которые поступят на него, он предоставит на усмотрение легатов. Он будет соблюдать сам и заставит соблюдать своих вассалов все условия мира или перемирия, продиктованные легатами.
Никогда еще феодальный суверен не поступался своими правами до такой степени. Раймунд VI позволял посланцам Рима заменить его власть своей властью; фактически они становились абсолютными властителями Лангедока и Прованса, почти в той же мере светскими, как и духовными. Все вассалы графа должны были принять те же условия, передать замки легатам и предать себя в руки Церкви. Раймунд согласился на все, принял все, вплоть до последнего унижения. 22 июня 1209 г. он вызвался принять крест, получил его из рук Милона и произнес следующую присягу: «Клянусь на Святых Евангелиях, что, когда крестоносные князья придут на мою землю, я буду им повиноваться так, чтобы полностью обеспечить их безопасность и выполнять все, что они прикажут мне делать в их собственных интересах и на благо армии». То есть он обязывался помогать предприятию, направленному по сути против него, способствовать тому, чтобы грабили и резали его собственных подданных.
«Комедия, — пишет монах из Сернея, — новое вероломство! Этот человек принял крест лишь затем, чтобы обеспечить неприкосновенность себе и своему добру и скрыть свои зловещие планы». Истина состоит в том, что, соглашаясь последовать за армией и присоединиться к походу извне, Раймунд нашел единственную практическую возможность контролировать своих врагов и, может быть, чинить им препятствия. Верил Иннокентий III в искренность графа или нет, но 26 июля он отправил ему из Витербо поздравительное письмо: «Ты полностью подчинился нашей воле; ты сделал все, что потребовал магистр Милон, наш легат, и тем самым ты, прежде возмущавший многих, ныне стал образцом. В отношении тебя рука Господня чудесно потрудилась. Ради своего духовного исцеления и даже ради своих мирских интересов продолжай угождать нам. Мы желаем тебе лишь блага и чести, и можешь быть уверен: мы не допустим, чтобы с тобой поступали дурно, когда ты этого не заслуживаешь». Действительно, придет время, когда Иннокентий сыграет неожиданную роль — покровителя графа Тулузского, которого будет защищать один против всех.