Вскоре в Минерв прибыл и Симон де Монфор, когда большая часть его армии уже находилась здесь. В конце концов еретики собрались в одном здании; он пошел к ним. «Будучи человеком весьма благочестивым и желая, чтобы все были спасены и могли познать истину, он также склонял их принять веру Христову; но, ничего не добившись, выгнал их из замка. Совершенных было человек сто сорок или немногим более. Разожгли огромный костер, и бросили их в огонь. Не было даже нужды толкать их туда: закоснев во зле, все они поспешили войти в костер сами». Лишь трое совершенных отреклись и тем самым избежали казни. По завершении аутодафе верующие отступились от ереси.
Между тем комедия, которую разыгрывали дипломаты, продолжалась. Спровоцировав войну с Тулузой, в то время как Папа желал мира, теперь легаты должны были выполнить другую часть его инструкций — принять примирение Раймунда VI. Позволить графу оправдаться и, если он докажет свою невиновность, отпустить ему грехи предполагалось на Соборе в Сен-Жиле в сентябре 1210 г. Но получилось так, что обвиняемому не позволили изложить доказательства, и вместо прощения приготовились еще раз отлучить его.
Если верить официальному отчету легатов, вся ответственность за случившееся падала на графа. «Мы буквально следовали, — заверяют они, — инструкциям Папы. Через три месяца после их получения мы собрали ассамблею баронов и прелатов в Сен-Жиле. Но прежде всего мы передали графу, чтобы он изгнал из своей земли еретиков и рутьеров и выполнил каждое из обязательств, которые принял, — все статьи соглашения, некогда заключенного с легатом Милоном. Призванный после этого на Собор, граф на него явился; но собранию было совершенно очевидно, что он не выполнил ни одного из своих обещаний и не собирается их выполнять. Поэтому Собор единодушно решил, что пока его нельзя допускать к оправданию. Ибо можно ли поверить, что он скажет правду по двум самым тяжким пунктам обвинения, если он отказался дать удовлетворение Церкви и преступил клятву в отношении менее важных пунктов? Так что Собор официально предписал ему сначала изгнать еретиков и рутьеров и выполнить все прочие обязательства. Как только он подчинится, по первому его требованию будет дан ход предписаниям Папы, позволившего ему оправдаться». «Но граф, — добавляют авторы отчета, — тут же покинул Собор и с тех пор не сделал ничего из того, что обещал».
Таким образом, легаты по своей инициативе обусловили оправдание графа выполнением всех частных мер, осуществить которые он когда-то давал клятву! А ведь Иннокентий III не ставил им такого условия в строгой форме. В инструкции, адресованной своим уполномоченным несколько месяцев тому назад, он только заявлял, «что велел графу, в ожидании Собора, окончательно дать Церкви требуемое удовлетворение». Именно эта случайная фраза, которой папа явно не придавал большого значения, стала для легатов сущностью папского послания. Они сделали вид, что истолковали ее как строгий запрет и приняли его за неукоснительное правило для дальнейших действий. Однако выдвигать какие-то аргументы на основе такого предположения: «Если Раймунд не сказал правды, когда клялся Церкви, что возместит ущерб согласно второстепенным жалобам, тем более он ее не скажет, оправдываясь по более тяжким обвинениям», — значило пользоваться извращенной логикой.
Если прием, к которому легаты прибегли, чтобы не исполнять папских приказов, можно понять из сравнения их отчета с текстом инструкций, то зачем они это изобрели, удивительно точно объясняет Петр из Во-де-Сернея, «enfant terrible» их партии. «Магистр Федизий, явившись в Тулузу, имел тайную встречу с аббатом Сито. Сей Федизий был человеком сообразительным, осторожным и весьма ревностным к делу Божьему. Он рьяно желал найти законный способ, чтобы не допустить графа доказывать свою невиновность. Ибо он ясно видел, что, ежели тому позволят оправдаться и он, прибегнув к хитрости или приведя лживые доводы, добьется своего, все дело Церкви в Лангедоке погибнет, католической религии в этой стране придет конец. Пока он мучительно размышлял об этом, Бог внезапно указал ему путь, каковым следует идти, чтобы помешать графу оправдаться».
Когда Раймунд VI увидел, что Собор отказывается выслушать его оправдания, он, имея типичный для средневековых людей чувствительный и импульсивный характер, испытал такой приступ отчаяния, что при всех разрыдался. «Следствие его природной злобности!» — восклицает монах из Серией. Федизий, убежденный, что эти слезы вызваны не благочестием и раскаянием, а зловредным мятежным духом и досадой, обратил к нему слова Писания: «Как бы воды ни выходили из берегов, они не поднимутся до Бога». «Легаты выдвинули столько требований, — утверждает автор “Песни”, — что граф Раймунд наконец заявил: чтобы все их удовлетворить, не достанет всего его графства. Он вставил ногу в стремя, исполнен гнева и печали, и поскорее вернулся в свою страну».