Вплоть до середины 90-х годов ХХ в. во всем экономическом сообществе трактовали обращение денежной массы как единственно возможный критерий эффективности мировой экономики.
Сегодня, спустя десятилетия, российская экономика готова лопнуть от притока иностранных инвестиций и внезапного «урагана-интервенции»; дошло до того, что денежную массу (по словам бывшего министра финансов господина Кудрина) вынуждены «стерилизовать», что и делается с большим успехом (по нашему разумению, весьма сомнительным). Министерство финансов РФ вкладывается в скупку государственных облигаций США под 2–3 % годовых – и нас уверяют, что это мудро. Это принято в «страусиной практике» экономистов – счастье, что на площадях еще нет костров из измельченных купюр (с портретами Бенджамена Франклина).
А что происходит с иностранными инвестициями? Вливание иностранного капитала в качестве оплаты за природные ресурсы преображает стагнирующую отечественную экономику, опутанную обязательствами и нерачительным хозяйствованием. Ожидается, что десятилетие выгодной сырьевой конъюнктуры быстро скажется на состоянии отечественной экономики.
Явление можно сравнить с процедурой переливания здоровой крови (если быть точным в аналогии – синтетического суррогата-заменителя) больному пациенту – скоро наступает улучшение всей кровеносной системы сосудов и капилляров. Обогащенная полезными веществами («свойствами») кровь дает тонус и способствует выздоровлению всего организма. Это временная мера – не панацея, но отрицать временную пользу не следует. Критерий «серьезности ресурса» – глубина перспективы. Отсюда важные вопросы: следует ли признать финансовые инструменты (платежные обязательства) как некий уникальный ресурс? Каковы перспективы доллара, евро? Векселя, акции, облигации, авали, кредитные договора, поручительства et cetera – это эрзац, суррогат?
По общепринятой среди нью-йоркцев истории, остров Манхеттен был куплен у племени ленапов за «бусы и ситец» по номинальной стоимости 60 голландских гульденов, эквивалентных будущим 24 долл., губернатором Нью-Амстердама Питером Минуитом! (Подобный обмен планируется осуществить и сегодня – представители компании Coca-Cola, в принципе, готовы взять «под свое крылышко» (или на свой баланс) контрольный пакет Байкальского целлюлозно-бумажного комбината, что подразумевает долгосрочный сервитут на пользование уникальными водными ресурсами.)
Кстати говоря, во времена «завоевания рая» европейскими колонизаторами произошла чудовищная ошибка, исправленная удавкой и пулей. Испанские конкистадоры, а затем и голландцы предлагали вождям индейских племен бусы и зеркала в обмен на их землю… и индейцы соглашались (кивали в ответ и пожимали руки). Мена была оформлена строго в согласовании с пониманием племен, что земля принадлежит Богам Отцов и не может быть куплена или продана. Индейцы знали и понимали, что не земля принадлежит им, а они земле, и предлагали европейцам лишь право на охоту и рыболовство в данной местности. Эта разница в трактовке ресурсов дала начало множеству конфликтов в Новом Свете, и мы здесь на стороне индейцев.
Повторится ли история?
Итак, начнем ab ovo: великий шотландский экономист в своем труде «О богатстве народов» на примере фабрики-мануфактуры «восславил» разделение труда и вменил новой науке считать цену труда, вложенного в конкретный продукт, неизменной составляющей. Кроме того, он обозначил некую таинственную силу (руку рынка), которая руководит конъюнктурой оного. Адам Смит был ученым, не чуждым влияния мистицизма («таинственная рука рынка» была самодостаточной частью некого таинственного процесса, регулировавшей отношения между продавцами и покупателями).
Чуть позже Давид Риккардо обозначил доминанту мировой конъюнктуры, исходя из того неоспоримого факта, что конкурентоспособность – главный критерий целесообразности производства товаров и услуг в мировом контексте. В России об этом пока не знают и продолжают «развивать» отечественный автопром!
Карл Маркс указал на прибавочную стоимость, возникающую в процессе общественного производства, но (возможно) сделал не вполне корректные выводы о необходимости конфискации средств производства у частного капитала.
Гаррингтон Эмерсон акцентировал важность фактора потребления энергетической составляющей как основы стоимости производственного продукта (в работе «12 принципов производительности» он измерял стоимость продукта, исходя из трудозатрат профессиональных работников и/ или энергозатрат).