Когда ПАЗик тронулся, она оглянулась и помахала Дэй Жикиангу. Тот кисло улыбнулся, кивнул и, развернувшись, пошел в сторону деревни.
Глава 5
Си Унь смотрела на проплывающие за окном автобуса овраги, березки, заросли малины, покосившиеся лачуги.
Проехали мимо кладбища, пестреющего венками из-за плотной стены соснового бора. Девушка вспомнила, как хоронила отца. На муниципальном кладбище Харбина кроме нее, были только нанятые за 28 юаней копатели: молодой и старый. Молодой копатель (это ее покоробило) пытался заигрывать с ней. Он улыбался, лопата за лопатой выбрасывая из могилы черную землю, улыбался, когда гроб был опущен и комья земли забарабанили по крышке. Си Унь вспомнила, как дико ей захотелось пихнуть копателя, чтоб он упал в могилу. Когда установили плиту (самую дешевую), Си Унь расплакалась. Старый могильщик сказал: 'Все там будем', молодой попытался приобнять девушку, но та скинула с плеча его руку.
Вой заставил Си Унь вздрогнуть: на одно страшное мгновение ей показалось: это воет в могиле ее отец.
Из-за поворота показалась колонна пожарной техники. Впереди со включенным проблесковым маячком - полицейский джип. ПАЗик прижался к обочине.
-Спешат, да поздно.
Дед Ефимыч опустился на сиденье рядом с Си Унь, зажал коленями авоську.
-Что?
-Поздно, говорю, колонну из Столыпина снарядили - сгорело все к ебени матери.
Ефимыч крякнул, сунул руку в авоську, достал огурец.
-Угощайся, серджант.
Си Унь взяла огурец, надкусила.
-Спасибо.
-Да чего там, - беззубо улыбнулся старик. - Чай, не колбаса. У нас ентого добра навалом.
Колонну замыкал военный грузовик - брат-близнец того грузовика, что сожгла в лесу Си Унь.
Опять замелькали сосны, овраги, малинник.
-Вот она, Россия наша, Анперия, - задумчиво проговорил Ефимыч. - Простор. У кеберпанков этих, в Европе, по телевизуру говорят, земля кончилась, вот они на нас и поперли. Вся Африка к ним перебралась, да и кончилась земля. Муравейник, бля. Друг у дружке на головах живут. Вчера новости глядела?
-Нет.
-В Латвии наши с ихними схлестнулись, с французским легиеном. Ригу развалили к ебени матери.
Старик хрипло засмеялся.
-Вождь выступил: после Риги дальше пойдем, заразу дерьмократическую выжигать. Говорят, новая мобилизация будет.
-Мы победим, дедушка, - сказала Си Унь, выбросив в открытое окно зеленый хвост огурца.
-Победим, конечно, - согласился Ефимыч. - Сейчас пизды старые напряжем, нарожаем парней, вырастим на огурцах, и можно мобилизацию провесть.
Си Унь взглянула на старика.
-Дедушка.
-Да?
-А у тебя воевал кто-нибудь?
Ефимыч нахмурился.
-Еще б не воевал. Старшой Данила при Нью-Йоркском десанте погиб, младшенький Сереня на мине подорвался под Бухарестом. Даже сисек полапать не успел.
Си Унь стало жалко старика.
-Вот у тебя добротные сиськи, - сказал Ефимыч. - Вона, как топорщат гимнастерку-то... Ну, пошутил, чего глаза-то таращишь?
Он засмеялся, полез в авоську за огурцом.
ПАЗик вырулил с грунтовки на асфальтированную дорогу, по которой изредка проносились автомобили.
-Скоро у городе будем.
И правда: мелькнул указатель - 'Столыпин, 10 км'.
-Надеюсь, положат, суки, - вздохнул Ефимыч.
-Что, дедушка?
-Да, говорю, надеюсь, в больничку положат.
Ефимыч поерзал на сиденье, крикнул водителю:
-Эй, паря! Будет автобус на Клюки сегодня?
-Не будет.
-Надеюсь, положат в больничку, - как заклинание, проговорил старик.
Через двадцать минут автобус въехал в Столыпин.
У автовокзала Си Унь попрощалась с Ефимычем, снабдившим ее огурцами. Девушка пожелала старику удачи с больничкой, и тот поплелся прочь, приволакивая ногу, стуча лыжной палкой по асфальту.
Жара...
Си Унь расстегнула второю пуговку на гимнастерке. Как там сказал Ефимыч? 'Добротные сиськи'?
Девушка улыбнулась и зашагала вверх по улице.
Глава 6
С утра жарил дождь.
Аня Ведрова шла, с трудом доставая ноги в резиновых сапогах из хлябистой земли. Вода лилась с капюшона на ее красивое личико, девушка поминутно вытирала лицо ладонью.
– Илья, чуть помедленнее, – простонала она.
Борисов обернулся, его лицо осунулось, почернело от усталости.
– Нельзя, мы и так опаздываем.
Аня возненавидела звук его голоса, и эти слова, принуждающие брести по колена в грязи, с тяжелым рюкзаком за плечами.