– Снегирев живет в обыкновенной квартире.
– Да-да, с тремя котами и собакой. Цветочки сам поливает. Дурак, у Снегирева дворцы по всей стране. Но это не столь важно. Главное – свобода.
– А что свобода?
– Нет ее. Просто нет и все. После того, как закрыли Интернет.
– А что такое Интернет?
Аня посмотрела на гвардейца с нескрываемым презрением.
– Интернет – это территория свободы, где каждый может высказать свое мнение. Чего ты ухмыляешься?
– А того, что если все будут трепаться, то что же хорошего? Кто дело будет делать, хлеб сеять, детей рожать? Так ведь все нахрен развалиться.
– Дурачок ты, – не очень уверенно сказала Аня.
Где-то в глубине леса заухала сова.
До Берлоги оставалось не меньше дня ходу.
Глава 8
Около речушки сделали привал.
День выдался жаркий, солнце стояло высоко и нещадно палило. Толян постоянно порывался собирать в траве землянику, но Аня торопила его.
– Ну-ка отвернись, – сказала Ведрова.
– Это зачем.
– Помыться хочу, гвардия. Помираю от жары.
– А.
Толян отвернулся.
– Смотри не подглядывай.
– Не буду.
Гвардеец вынул из сумки колбасу, принялся есть, прислушиваясь к плеску воды за спиной.
Если бы он обернулся, то увидел бы, что у Ани Ведровой красивые, ровные ноги, небольшие упругие сиськи, и аппетитная загорелая попка. Но гвардеец не мог ослушаться приказа.
– Ах, хорошо, – засмеялась Аня. – Эй, на берегу!
– Да.
– Не хочешь искупаться.
Гвардеец перестал жевать.
– Нет, пожалуй, – ответил не совсем уверенно. – Вдруг чего…
– Да что тут может быть-то? От твоих мы уже достаточно оторвались, а мои тебя не тронут. Давай, снегиревец! Не бойся.
Толян пожал плечами. Поднялся. Снял рубаху, портки, оставшись в армейских зеленых труселях.
Анна смотрела на него, стоя по шейку в воде.
Она сразу отметила широкую спину гвардейца, сильные, мускулистые руки, ноги, покрытые узлами мышщ.
«Ахиллес» – пришло ей на ум, и она покраснела. Нырнула, чтобы этот дурак не заметил.
Толян разбежался и с гаком прыгнул в реку. Туча брызг взметнулась в воздух.
Вынырнул, захохотал во все горло, проплыл на спине с десяток метров. Аня наблюдала за ним.
– Ну, как тебе?
– Хорошо. Ух, хорошо! – отозвался Толян, выпуская изо рта струйку воды, подобно кашалоту.
Он подплыл к ней.
– Наперегонки?
– Еще чего, – надула губки Аня. – С таким здоровяком соревноваться.
– По-твоему, я здоровяк? Ты нашего комбата не видела.
– Ладно, буду вылезать, – сообщила Аня.
– Вылезай.
– Ты отплыви вон к той иве.
– Это зачем?
– Так я же голая.
При слове «голая» Аня почувствовала, как что-то изменилось. Глаза Толяна сверкнули, и от него по воде Ане передалось нечто, заставившее увлажниться пизду. Похоть.
Толян приблизился к девушке, обнял ее, их губы слились в поцелуе.
Руки Ани скользнули вниз и нащупали твердую корягу.
Гвардеец охнул, и девушка поняла, что это не коряга.
– Толян, Толик, – проговорила она, чувствуя, как в вагину проникает нечто огромное и горячее.
Аня застонала.
Толян схватил руками ее ноги, приподнял девушку, хорошенько насаживая на член. Начал равномерные движения жопой. Волосы Ани разметались по его плечам. Она вскрикивала при каждом толчке.
Когда они расцепились, на поверхность реки всплыли их выделения – сперма и вагинальный секрет поплыли по течению.
Глава 9
Вечером восьмого дня Ведрова заявила, что они почти дошли до Берлоги.
– Толик, – трещала Аня. – Ты понравишься всем. И Гальману, и Чуричко, и Бенедикту. Всем-всем.
Гвардеец был насторожен и поминутно озирался.
Когда преодолели негустой лесок и вышли в поле за которым виднелось кладбище самолетов, Аня побежала.
– Скорее, Толик. Мне не терпится увидеть их.
Толян трусцой направился за ней.
Ему было не по себе. Сейчас он увидит Берлогу и берлогеров. Неужели, все они такие, как Анечка? В имперской газете их называют кровопийцами и отступниками, этих берлогеров.
Но Аня… Аня она хорошая. Она не кровопийца и не отступник.
Толян представил, что этот ублюдок-Андрюха мог тогда, у железки, убить ее. Ему стало плохо.
Впереди раздались рыдания Ани, и Толян ринулся вперед.
Девушка сидела на земле около бетонной таблетки, вошедшей глубоко в почву.