Дождь заполнил лес шумом — ревом воды, обрушивающейся на балдахин и льющейся с веток. Она стекала по его лицу, капала с носа, заливала глаза. Он попытался ловить ее ртом, но она оказалась не чище лесной воды, потому что отдавала вкусом листьев, которые омыла. Он сморщился и выплюнул ее.
Неньян остановился перед непроницаемой на вид стеной толстых и тонких стволов. Священник нагнулся, вцепился себе в колени, его грудь тяжело вздымалась. Майкл, пошатываясь, подошел к нему, а за ним Котт, таща за собой серого. Черные волосы облепили ее лицо, придавая ей дикий вид.
— Мы не можем идти дальше, — прохрипел брат, а шум дождя почти заглушал его голос. — Мы должны устроить привал… отдохнуть…
— Негде! Земля слишком сырая. Надо подняться повыше, — услышал Майкл собственные слова, хотя ему самому больше всего на свете хотелось устроить привал, утишить хоть ненадолго эти муки.
— Я не могу… не в силах… Господи Иисусе…
Пока они говорили, лужи начали сливаться одна с другой в настоящее озеро. Почва словно разжижалась прямо у них под ногами… засасывала… Майкл ни разу в жизни не видел подобного дождя. Он был как заградительный огонь. Он оглушал все чувства. А деревья уже теряли ветки. В ширящихся лужах плавали сучья, и в рев дождя вплетались стоны и треск ломающихся ветвей, которые не выдерживали ударов воды. Вот-вот должен был начаться потоп — вода струилась по склонам в ложбину, где они стояли.
— Майкл! — Котт дернула его за плечо. — Деревья! Погляди на деревья!
— Что еще? — он прищурился и нетерпеливо протер залитые водой глаза. Что еще ей понадобилось?
Лица. Липа в коре.
— Святый Боже! — он прошлепал с ней вперед, а Неньян так и остался стоять, согнувшись в три погибели. Древесные стволы были узловатыми, кривыми, блестящими от влаги, но в грубых бороздах и извилинах различались лица с запечатленными на них ужасом и невыносимыми страданиями.
Вглядевшись повнимательней, можно было уловить смутные очертания пальцев, рук, ног, намеки на одежду, но наиболее четкими были лица. Зияли, вопили рты, извергая дождевую воду, а глаза плакали, по мере того как их провалы заполняла влага. Казалось, люди были поглощены деревьями и окаменели, как динозавры в пластах древних пород.
Крепчал ветер, верхушки покачивались и гнулись, стряхивая капли с такой силой, что они словно впивались Майклу в щеки. Зрение у него затуманивалось, а воздух, который он вдыхал, был словно совсем лишен кислорода.
— Вот что сталось с последними из собратьев Неньяна, — кричала Котт, и в ее голосе слышалось непонятное торжество.
Ветер усилился. Лес гнулся и ревел, деревья раскачивались, точно камыш в бурю. Майкл ничего не понимал. Ветер дул на уровне его глаз, проносясь под верхушками и взметывая брызги со все углубляющегося озера между стволами. Ему чудилось, что нарастающий ураган был порождением леса, что деревья гнали воздушные потоки. Ураган буйствовал все сильнее — нарастающий вой обезумевшего сокрушительного воздуха. Вихрь прутиков ударил ему в лицо, он заслонил глаза ладонью и попятился, пошатнулся, и его рука уперлась в деревянное лицо. Он отдернул ее с омерзением, и тут ветер толкнул его, опрокинул. Он хлопнулся в воду, в грязь, и они взметнулись вокруг него, точно гонимый ветром мусор.
— Котт! Помоги!
Он барахтался в грязи, но тут Котт ухватила его за плечо. Сук с соседнего дерева хлопнулся в воду, и брызги ослепили его.
— Он едет сюда, Котт. Это он все затеял!
Это была их буря, разыгравшаяся только для них одних. Как однажды сказал Неньян, в Волчьем Краю вещи имеют обыкновение превращаться в свою противоположность. Они уже перестали быть охотниками — если вообще ими были.
Котт смотрела ему в лицо с расстояния в шесть дюймов, пытаясь разобрать, что он говорит. Но ее глаза изменились — сузились в щелочки и скосились к вискам. Из них выплескивался зеленый огонь, а уши стали длинными наподобие рогов. Она ухмылялась, и ее зубы, казалось, пересекали лицо от уха до уха. Майкл завопил и оттолкнул ее так, что она упала в воду.
— Что с тобой? — закричала она.
Неужели она уже не чувствует, что происходит в ней? И лес завладел ею настолько, что ослепил ее?
— Неньян! — пронзительно позвал Майкл, но бешеный ветер унес звуки его голоса.
Здесь, сейчас. Всадник здесь. Он приехал за ними. Конечно, это может толстая ветка стучать о ствол. Но только стук такой ритмичный и неумолкающий. Как биение сердца.
Да, это бьется сердце. Стучит сердце живого леса, и стук становится все громче.
Неньян старался удержать лошадей: они ржали от ужаса и вставали на дыбы. Майкл прошлепал к нему, но опоздал. Гнедая опрокинула священника, и лошади вместе с ослом умчались за деревья. Котт кинулась за ними, но через десяток шагов увязла в грязи выше колена, и теперь пыталась высвободиться, а волосы хлестали ее по лицу.
— Майкл! Помоги мне!
Брат Неньян еле брел, вытягивая ноги из засасывающей жижи. Лицо у него было угольно-черным с белыми кружками обезумевших глаз.
— Майкл! — отчаянно закричала Котт.
Он окаменел, прирос к месту, точно дерево. В голове у него ритмично отдавалось громовое биение лесного сердца. Вокруг него деревья гнулись и стонали под ударами сверхъестественного урагана. В воздухе летели струи воды, ветки, обломки коры, сухие листья, и свет тускнел с каждой минутой. Вскоре они будут кружить тут в глубоком сумраке, вода поднимется, поглотит их, и жидкая грязь засосет их кости.
Ты не можешь сопротивляться. Ты не можешь победить. Воссоединись с лесом.
Неньян пытался вытащить Котт из грязи. Они оба что-то кричали, но слов Майкл не разбирал и по-прежнему стоял неподвижно. Вода уже целовала его колени, лилась под одежду. Он промок насквозь. Дождь не ослабевал и рушился на него с невероятной силой, капли ударялись о поверхность воды и вновь взлетали в воздух.
Котт выбралась из грязи и вместе с Неньяном брела к нему. Оба были почти неузнаваемы под облепившим их лица илом.
И Майкл понял. За мгновение до того, как это произошло, его окаменевшее тело обрело свободу и он сумел крикнуть:
— Берегитесь. Он здесь.
Грязь и вода взлетели в воздух гейзером, и ветер тотчас унес их. Майкл увидел черный костлявый силуэт, разинутую голодную пасть. Чудовище ринулось на Котт с Неньяном.
С мечом в руке Майкл шагал по черной воде, но тут почти прямо перед ним вновь взметнулся гейзер, и удар чего-то в грудь, твердого, точно камень, сбил его с ног. На миг вода сомкнулась над его головой, на его туловище навалилась огромная тяжесть, но он вывернулся из-под нее, ослепленный мутью, взмахнул мечом и услышал резкий треск, словно топор развалил полено.
Дерево …
Он протер глаза и увидел, что Котт вонзает и вонзает свой кремневый нож в черного зверя, который терзает полупогрузившегося в грязь Неньяна. Лицо священника было искажено смертельным ужасом.
А вокруг них взметывались все новые фонтаны воды и грязи, возникали все новые четырехногие черные силуэты, еле различимые во мгле и летящих брызгах. Похожие на собак, подумал он. Или на волков.
Они были повсюду.
Он рванулся вперед к своим спутникам, замахиваясь мечом, но звери увертывались от клинка и щелкали на него зубами. Звук, словно ломающийся хворост. Чертыхаясь, он ударил ближайшего, разрубив ему бок. С жуткой ясностью он увидел взлетевшие черные щепки, а зверь вскинулся под железным лезвием, хлопнулся в взбаламученную воду и исчез под ней с нереальной быстротой.
Его товарищ прыгнул, целясь в плечо Майкла, но вырвал только кусок меха. От толчка Майкл пошатнулся, вскрикнул, потому что второй вцепился ему в щиколотку, и начал пинать его, пока он не разжал челюстей. Ему удалось устоять на ногах, и он направил острие на третьего, но промахнулся. В вой ветра теперь вплеталось рычание и лязганье зубов. Новый враг прыгнул, стремясь вцепиться ему в горло, но он перешиб ему позвоночник ударом левой руки такой силы, какой в себе и не подозревал. Подбегали все новые и новые. Он отчаянно работал мечом, но они ловко кусали и отскакивали, и вода вокруг все больше окрашивалась кровью.