Но пока я переваривал доселе мною неведанное, капитан достал из сумки какой-то мешочек из плотной ткани. Извлек из него жменю красного порошка и швырнул его в воздух над крышкой колодца. Цветная пыль окрасила что-то, что стало выглядеть как мираж. В воздухе над колодцем закручиваясь и извиваясь, плыли потоки красного цвета. Словно пленка на поверхности Айдара, появляющаяся в июле от цветения водорослей, образовалось в пространстве вертикально расположенное, круглой формы, плоское марево.
Мои глаза не уменьшались в размере. Они все больше и чаще вылизали из орбит от увиденного. В голову уже не помещалась информация. А капитан продолжал, и следующему действию, выполненному им, я тогда не мог дать объяснения.
Он поднял с пола кусок мела, которым я рисовал стрелки для ориентира, подошел к мареву и, размахнувшись, швырнул камень в мираж. На мое удивление мел с обратной стороны не вылетел и на пол не упал. Он словно в воде, сгинул в облаке красного цвета.
– Наконец-то, – довольно прошептал капитан. А потом повернулся ко мне и сказал. – Готовься, Ваня, мы пойдем за ним.
– За кем? – не понимая, о чем говорит военный, спросил я.
– За твоим скулубом.
Глава 4
На улице совсем стемнело. И серьезно похолодало. Яркие звезды россыпью усеяли ночное небо. Голодные комары, назойливо крутились вокруг, норовясь укусить собеседников. Алешка отмахивался, хлопая себя по рукам и ногам. И Дед отложил свой рассказ.
– Так, хватит на сегодня, – сказал внуку Иван, – холодно уже и поздно. Тебе домой пора.
– Ты что, дед Ваня! – с досадой в голосе протестовал Алешка. – Ведь на самом интересном месте остановился. Так нельзя. Ну, пожалуйста, расскажи еще. Я ж не усну теперь. Все о том буду думать, что там дальше было.
– Поздно уже, сказал! – не собираясь менять своего решения, отрезал старик.
– А я, тогда, побегу к лазу и найду ребят в подземных ходах. Расскажу о колодце и…
– Ты гляди, засранец какой! Шантажировать меня вздумал?
– Нет, – виновато опустив голову, ответил Леха, – это я от обиды. Просто очень хочу дослушать твою историю.
– Ладно, сорванец, – Иван потрепал пацана за волосы. – Беги домой у бабушки отпросись. Скажи, у меня заночуешь. А я пока чайник поставлю. Чаю по пьем с тобой. А то я продрог уже маленько.
– Я пулей, – сорвавшись со скамейки, ликовал мальчонка, – я пулей…
– Гляди, окаянный, не забейся во тьмах. – Крикнул ему вдогонку Иван.
Дед зажег лампу на кухне, вскипятил воду. Поставил на стол баночку меда, варенье в пиале, сахар кубиками, пару кружек и сухари горчичные, правда, уже недельной давности. И только он успел организовать стол, как в кухню вошел Алешка.
– Нюрка отпустила тебя? – парень закивал, подтверждая согласие бабушки, – тогда садись за стол. Чайник только вскипел.
Дед налил по кружкам горячую воду. Кинул маленькую щепотку заварки в кружку внука. А сам отхлебнул дымящийся кипяток. Взял кусочек сахара в рот и продолжил рассказ.
– Значит, Алеша, идем мы по коридору…
– Эй! Ты что-то пропустил, – перебил рассказчика подросток, – вы ж вроде собирались идти в мираж.
– Мираж, – задумчиво протянул дед, отхлебнув кипяток из кружки, – не мы, Алеша собирались, а капитан. Он мне как сказал, чтоб я полизал в это марево, я на попятную пошел. А он маузер достал из кобуры, на меня направил и приказывает, мол, двигай в мираж. Делать не чего – я полез. Взобрался на каменную крышку колодца, зажмурился и шагнул в небытие. Глаза открываю, фонарем свечу, а я в том же большом зале. Только все с каким-то фиолетовым оттенком мне кажется. Глядь, мел на полу. Я с колодца слез, его поднял, в карман сунул и вокруг по залу стал ходить. А капитана-то не видать. Сколько я его прождал час или два? Может больше. Уже подумал, что убег служивый, как появляется он на колодце. Я к нему и ругаться, мол, бросить меня хотел, штабс-капитан. А он мне.
– Ты головой ударился, Ваня? Я за тобой след в след пошел.
А потом секунду подумав, спросил.
– Сколько меня не было, Иван?
– Дак, часов с два, может и больше. Я тут уже ходы некоторые обследовать недалече успел и мелом метки расставил. Фонарь, правда, светит плохо, все какое-то фиолетовое.
– Часа два, говоришь, – задумался Прохор Арсеньевич, – метки, говоришь, поставил. Это ты хорошо придумал Иван, только зря.
– Как зря? – вопрошаю я, – наши то куда-то делись, а выходить как.
Он посмотрел на меня и говорит.
– А ты еще ни чего не понял, Ваня? Мы в чужом мире. Это не то подземелье, по которому мы с тобой к колодцу пришли. Мы с тобой через врата прошли и в мире ином оказались. Скулуб твой от сюда пришел. И сюда убежал из подвала Федорова. Это тебе понятно? – я кивнул. – А фонарь, чтоб лучше светил, рычажок на нем переключи.