Попав в описанный водоворот взаимных влияний и обладаний, я отшучивался как мог. Мои обличения Петиного недобросовестного отношения к жене носили вполне серьезный характер, но мне и в голову не пришло бы их произносить, если бы не желание предупредить дальнейшие покушения Пети - во всей громадности его единения с Надей и Наташей - на мою самостоятельность, а вот это-то желание было как раз смеху подобно. Логика требует заключения, что Петя обладает Наташей так же, как она им, но сколько бы я ни напрягал, пытаясь узаконить это обладание, Петины и свои взаимосвязанные умственные способности, выводам не набрать должной силы, чтобы по праву считаться серьезными; предлагаются, в лучшем случае, забавные картинки, так сказать дружеские шаржи. Как тут не вспомнить Небыткина и ту легкость, с какой он претворил в свое учение нечто выхваченное из чужих творческих исканий и выкладок? Как не перенестись в воображаемые миры? Но что бы я ни делал, а вспомним, мне нипочем аккуратно следовать прочным правилам логики, и тешиться иллюзиями и мечтами о несбыточном, а заодно и творить некие абсурды я тоже всегда не прочь, - в любом случае я всего лишь воюю с ветряными мельницами. Ведь моя душа изнемогает в неравной, судя по всему, борьбе с душой Наташи, томится по Наташе, однако я для этой своенравной особы - пустое место. И она укреплена соратниками, Тихоном и Глебом, доставляющими ей, может быть, не одни лишь духовные наслаждения, я же только расточаюсь, рассеиваюсь в чужих пространствах.
Надо сказать, на Петю, а он один, похоже, оставался мне опорой среди шаткостей моего хождения в люди, громкие укоры и назидания, высказанные мной прямо на месте, в гнезде, откуда этот неугомонный человек напускал, по крайней мере мысленно, всякого рода бури и волнения на миры и реальности обремененных им женщин, заметного впечатления не произвели. Убрав коктейли, он принарядился, насколько это было возможно в его случае, и вывел меня на улицу, желая ознакомить с совершившимися в Получаевке переменами. Мало осталось деревянных развалюх, населенных толстым и крикливым людом, сараев и голубятен, почти исчезли унылые подслеповатые многоквартирные дома из давно потерявшего какую-либо окраску кирпича, неопрятные склады и ничтожные фабрички, но пропали, кстати, и лихие ларьки-павильоны-рестораны из прошлого рассказа Пети, печально воспевающего его молодость, а вместо всей этой рухляди возвысились там и сям целые кварталы того, что пылкому воображению давних, давно успокоившихся на кладбищах энтузиастов урбанистики рисовалось городом будущего. Всюду сновали подтянутые молодые люди, хорошо, дерзновенно хмурившиеся в своей деловой озабоченности, манерно выступали девицы, неотъемлемые от строгих и едва ли не грандиозных форм всей этой новой действительности, определенно мной пренебрегавшей. О Петиной участи в этом отношении не берусь судить. Совсем не оставили старины, вытравили, и неприемлемо загублены привкус и аромат былого, совершенно не видать больше нигде здесь простодушия, некогда поражавшего, печаловался и осуждал я. Петя резко оборвал мое хныканье.
Скажу одно, хаос, кишение вздорных людишек и вместе с тем упорно-гордое дефилирование Наташи из того же Петиного рассказа, возобновись они вдруг, показались бы нынешней Получаевке дурным сном, галлюцинацией. Наваждение! - кричали бы новые люди этой знаменитой окраины. А Петя? И он кричал бы? С интересом я убеждался, что Петя совершенно не меряет температуру прошлого и настоящего, вовсе не отводит, как это в обычае у пожилых людей, тепло сгинувшему прошлому и холод настырному, наглому и равнодушному к нам, бывшим, настоящему. Он просто и искренне вдохновляется ритмично, с каким-то размеренным уханьем, словно работала гигантская, из-за небывалых размеров утратившая обозримость машина, поступающими в его мозг сигналами современности. Что новый городской пейзаж вдохновляет его в каком-то смысле не меньше, чем избранность Наташи, ее красота и творческие извержения, открывалось быстро, секрета из этого Петя не делал. А вот на что, на какие подвиги, и не считать ли за подвиг его ума и души принятое им мужественное решение ввести меня в Наташин круг, было не совсем ясно, что как нельзя лучше объясняет, почему я хмурился и время от времени даже пожимал украдкой плечами. Понадобилось время, взволнованные Петины толкования и некоторые его действия, едва ли не манипуляции, чтобы до меня кое-что дошло.
Среди циклопических сооружений и в гуще нового населения спор, даже порождающий истину, непременно вышел бы у нас жалкой пьеской, разыгрываемой двумя старыми комедиантами, и мы инстинктивно тянулись к уединению. Петя привел меня на бывший пустырь, где он в детстве кувыркался в лопухах и поеживался от жадных укусов крапивы, где в него швыряли камни ребятишки с враждебной улицы. Нынче, словно бы не далее как вчера, там разбили дивный парк с меланхолически прогуливающимися стариками и спортивно пробегающими личностями в расцвете сил и талантов, ударно возвели очаровательную деревянную церквушку, заполненную худенькими девушками в темных платках и длинных, по пят, платьях, прочистили запакостившийся было пруд и придали пологость его берегам. Мне, уже слегка утомленному красноречием Пети и его восторгами, чудилось, будто вся эта парковая культура не иначе как по велению моего друга, с его слов, разматывается перед нами в широкую картину стремительных и на редкость достоверных свершений. В отдалении виднелись причудливые очертания кафе с примыкавшей к нему веселой площадкой, уставленной столиками и как будто зависавшей над мирной гладью пруда, а еще дальше суетились, выбегая из гаражей и мастерских, механики, проворно заползали под беспрерывно, казалось, подъезжавшие машины. За черно-зеленой грядой леса гористо высились огромные дома, для устранения однообразия выкрашенные в разные цвета. На упомянутом берегу Петя с важностью вынул из бокового кармана пиджака примечательно инкрустированную фляжку и дико, угрожающе поднес ее к моим глазам. Он хотел, чтобы я не шутя сосредоточил внимание на этом предмете. Разъяснил, что фляжка наполнена, опять же, коктейлем. Он твердо держится традиций, созданных гением Наташи и ее доблестных спутников. И это не случайно. Не случайны мой внезапный визит, наша получаевская прогулка, чудесный парк и кстати возникшая фляжка, как не случаен шатко и уныло прошлепавший мимо нас старичок, или вон та ворона, что-то прокаркавшая на мерно колеблющейся под ее тяжестью ветке, или те механики, облепившие - смотри! - роскошный черный автомобиль и выкарабкавшуюся из него словно бы выставочную, фестивальную девицу. Петя решился, вот почему не случайно все это, как еще и многое другое, лишь по недоразумению не попавшее в поле нашего зрения.