– Не знаю, – ответила она состроив тупую физиономию, – просто я такая. Извини если напугала.
– Просто отстань от меня.
– Но ты один.
– Я всегда один.
– Но это неправильно.
– Это мне говорит “благоразумная девочка”? Та что держалась всю свою жизнь поодаль от людей из-за страха сближения?
– Скорее из-за боли от осознания расставания.
– А разве это не одно и тоже?
Тимия подняла глаза вверх и принялась усердно думать.
– Не знаю, но мне так легче думать, – сказала она.
– Дай мне поесть, я сильно устал, – ответил Арфо возвращаясь к тарелке, – хочу поспать.
– Хорошо, – сказала Тимия и громко топая направилась к своей кровати, – если будет скучно – зови.
Арфо лишь пфыкнул и закинул очередную порцию в рот.
Это было одно из самых теплых воспоминаний его детства, но только по тому что произойдет далее, хотя и эти редкие перебранки с девочкой имели за собой что-то новенькое. Обычно в приюте все ссоры решались либо кулаками, либо нагоняем от учителей или воспитателей, а тут… а тут девочка вполне себе даже спокойно себя вела не смотря на, и ему самому это было понятно, его скверный характер.
И хоть он был мал, но зачастую в голову приходили мысли о том кто он такой и почему он именно такой. И одновременно с этим он начинал рисовать дабы отогнать их. Рисовал и рисовал как можно больше и растворялся в белом листе красками своей души. В приюте он любил рисовать акварелью, ему нравилось как она растекалась по листам, но тут такие “грязнучие” вещи старались держать поодаль, и находились они только в игральной комнате. К сожалению вход туда был закрыт ввиду его отвратительного состояния ребер и частиц крови в печени. Спалось сложно, но когда этот сон приходил Арфо радовался. Однако не только эти проблемные моменты запомнились ему теплотой, а то утро когда он не смог найти под подушкой альбома.
Арфо проснулся как и обычно. Медленно открыл глаза, дернулся корпусом чтобы оценить боль, после поднялся на локтях и выпил стакан чистой, теплой воды с тумбы вместе с таблетками в маленьком колпачке, зеленые ему нравились больше всех из-за своей сладости, а вот к синим относился с омерзением из-за горечи, но честно проглотив все нужное он тянулся, как и обычно, под подушку. С начала он не поверил что альбома нет рядом, потом перепроверил рукой, еще потом он, вне своих сил, вытащил подушку на колени и проверил вполоборота не упал ли альбом за кровать. Глаза начинали наполняться яростью и болью одновременно – кровать плотно прилегала к стене, а желанных белых и исписанных листочков, небрежно скрепленных степлером не было.
Детская злоба зачастую не подвержена логике и выливается на каждого кто находится в ближайшем окружении невиданными для них количествами, и в душе Арфо именно такая злоба зарождалась. Красный от ненависти ко всему что его окружает он смотрел на мирно играющую девочку на соседней по диагонали кровати.
– Где он? – сказал Арфо твердо сдерживая порывы сброситься с кровати с кулаками. Тимия, либо проигнорировала, либо не услышала его порыв. – Ты! – крикнул он. – Где мой блокнот?
Тимия от неожиданности с неуклюжей силой сжала приставку что та выскользнула из рук и подлетела на сантиметров тридцать вверх, в порыве схватить игрушку кровать заскрипела, пошатнулась и ударилась бортиком о стену, но попытка удалась и починенное не пришлось чинить заново. В отличии от напрочь исчезнувшего настроения девочки.
– Какого черта? – взвопила она. – Что орешь то?
– Где мой блокнот? – продолжил почти что на срыве говорить Арфо.
– Я то откуда могу знать? Уронил наверное.
– Нет! Я его не ронял! Я его всегда под подушку ложу. Это ты его забрала?
– И зачем, скажи на милость, мне это нужно?
– Порвать его, – сказал он абсолютно веря в собственные слова. Дети в приюте любят такое делать с младшими. Показывают им свое место. – Я же ничего плохого тебе не делал… зачем?
– Что? – Тимия смотрела на раскрасневшегося мальчика и не понимала что происходит. – Не трогала я твой блокнот. Да и зачем мне его рвать? Он же твой, а не мой.
– Верни его…
– Да, я…
– Вер… – попытка повторения просьбы/приказа от Арфо увенчалась яркой болью в груди и животе. Мальчик скривился, а из уголков глаз брызнули одинокие слезы боли.
Тимия тотчас же спрыгнула с кровати и подбежала к Арфо.
– Что с тобой? – сказала она. – Тебе плохо?
Арфо лишь продолжал кривится, молчать и тяжело дышать.
– Терпи, прошу. Я сейчас, – Тимия побежала к двери, – секунду.
Через секунду, это он отлично запомнил, Тимия не бросила своих слов на ветер и притащила медсестру за руку, а после ближайшие полчаса-час прошли в каком-то мутном бреду и бегающими вокруг людьми назойливо пикающими приборами.