Невольный крик вырвался из груди Тимии и она пустилась бежать. Город все тот-же, дороги – все там же. И ее дом наверное должен быть дома.
Она завернула за угол и увидела как крышы домов что еще не стали серыми моноблоками скатывались вниз в каком-то подобии водопада. Черепица разномастных цветов и серый шифер сливались в бурном потоке который не достигал земли распадаясь на пыль. Крыши не делают из разных материалов, их не делают разных цветов, но там было то что было. И она видела то что видела.
Но не слышала. Тут должна была стоять какофония звуков, но она слышала лишь постук своих кед о асфальт.
Она бежала и кричала, молила о помощи и сама пыталась найти хоть что-то отдаленно напоминающее родной мир.
И все тут было не тем чем должно было бы быть.
До дома бежать с десяток километров, но еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой бодрой. Адреналин бурлил в крови и всякая боль докучающаяя ей в старших классах – исчезала. Потому что в таких погонях страх главенствует над разумом.
Новый поворот меж цементных статуй ознаменовал ее конец. Надо было закрыть глаза и не видеть его.
Сгорбленное нечто лишь смутно напоминающее что-то гуманоидной формы нависало над красной телефонной будкой всем своим огромным телом семиметрового исполина. Голова с тремя металлическими, и скрюченных в разные стороны рога-шипа была направлена на таксофонную будку еще, плюс-минус, оставленную в своей изначальной форме пика инженерной мысли. Но самым отвергающим разумность было его лицо. Сплошное, извивающееся марево из мелких насекомых темными отблесками темного хитина которым оно смотрело на свисающую трубку. Тимия хотела было закричать, но тотчас ее руки закрыли собственный рот, а зубы прикусили язык. В глазах стали проступать слезы. Вся усталость от пробежки ударила по ногам. Колени согнулись и она упала.
Но существо молчало и не двигалось. Оно могло двигаться, все сущее от приматов в Тимии говорило о том что оно может двигаться. Девушка сидела на асфальте и боялась моргнуть, хотя мгновение назад не переставала это делать. Существо поймет что тут кто-то есть и надежда, что моргание спасет ее как и в два прошлых раза, исчезла от одного только вида крюкоподобных лап.
Исполин сменил угол обзора и сейчас смотрел сквозь маленькие выбитые стеклянные окошки с тыльной от Тимии стороны. Девушка сглотнула ведь она была в поле его “зрения”, но оно ее не заметило.
“Шанс есть! Шанс есть! – кричала мартышка внутри головы Тимии”.
То были слова, слова осознанной мысли, но потом последовал образ еще не родившийся, но готовый к действию. Одной рукой она еще держала свой рот закрытым, а другой оперлась на твердую землю чтобы хоть как-то поднять тело. Глаза не двигались – она смотрела на существо выискивая хотя-бы одну причину пуститься в бегство. Лишь маленький его шорох мог способствовать ее неразумному действию.
Но существо не обращало на нее ни малейшего внимания. Тимия сделала осторожный шаг назад.
То был район Старых школ, в нынешнее время три из пяти школ тут закрыты по техническим причинам, а дети ходят в новые и куда более безопасные, поэтому район так и прозвали. Тимия гуляла тут с собакой своей подруги когда та искала себе жилье тут, еще в университете, поэтому знала каждый метр и каждый невидимый проход. Знала, но вот только в нормальном и прежнем мире. Тот дом где жила подруга теперь представляет собой изливающийся сам в себя в воронке поток кирпича, керамоблоков и арболита. В то же время хотя-бы примерное расположение объектов и улиц оставались “привычными”. Все было на своих местах. Другое, но на своем месте.
Тимия сделала пять шагов в сторону и уже переходила через поребрик отделяющий дорогу. Монстр продолжал быть на своем прежнем месте, в метрах десяти-двадцати от нее, но один только его монструозный прыжок, или выпад, или как оно только может передвигаться, и девушка бы оказалась в его цепких лапах. Ему стоит только разогнуться и протянуть к ней свои крюкоподобные лапы, и ей уже не сбежать. И мысли эти рисовали в ее голове чудовищные картины наполненные красной краской на сером асфальте. Она не сводила с него глаз, а моргала по очереди, странный ритуал, но дающий хоть какую-то осмысленную надежду кроме первобытно-генного страха внутри. Она завернула за угол серого монолита раньше бывшим газетным киоском и смогла наконец выдохнуть, общего обзора с колосом не осталось, и она прислонилась лицом к зацементированному зданию.
“Пусть все исчезнет, пусть все исчезнет, пусть все…– продолжала она твердить у себя в голове, но даже там говорила шепотом”.