– Есть.
– Какие?
– Ты реален? Ну в том смысле что ты мне отвечаешь или… бог говорит твоими устами?
Макс пристально смотрел на Тимию секунд десять и опять рассмеялся.
– Если так думать, то ничего в жизни нельзя будет добится. Даже если, допустим, я плод твоего больного воображения, окей, но какой это смысл имеет тут? Или, допустим, я плод бога, какая разница в нашей нынешней ситуации?
– Ты можешь пытаться меня обмануть.
– И я тебя обманываю?
Тимия не знала что ответить.
– Именно, – Макс одобрительно кивнул, – никакой разницы в предтечах случившегося нет. Если в реальности люди что и делают так это пытаются понять предпосылки, то тут предпосылки пытаются понять тебя, так как ты есть время. Я реален ровно настолько насколько ты воспринимаешь меня реальным.
– А что с реальностью?
– А что с ней? Не осталось наблюдателей – не осталось реальности, нет бога – нет наблюдателей.
– Хорошо, но… Что мне делать с Арфо?
– Убей его.
– Нет, – твердо сказала Тимия.
– Тогда я не знаю что делать. Если ты его не убьешь – тебя принудят это сделать. И не просто уговорят или загипнотизируют, будут угрожать или пытать, нет, отнюдь нет. Тебя просто заставят. Возьмут твое тело под контроль и совершат то что ты должна совершить. Тунсценсу нет смысла уничтожать мир лишь из-за твоей прихоти. Да и ты собственно ничего помнить не будешь.
Тимия остановилась как вкопанная.
– В каком смысле помнить не буду?
Макс обернулся.
– Да в самом из прямых. Мир вернется на изначальную точку возникновения серого мира. Арфо будет удален из реальности, а ты попросту все забудешь. Поэтому этот мир и уговаривает тебя убить его. Это самый благоприятный исход событий.
– Но я убью его.
– Да, но без последствий. И эту смерть нельзя считать “смертью” как таковой. Изначальный Арфо умер в возрасте трех лет, твой брат Марк – в пять. Их уже давным давно нет и быть не должно.
– Но я убью человека, вот этими вот руками, – Тимия смотрела на свои руки и дрожала. – Я не стану.
– Заставят, – Макс развернулся и двинулся вперед. – Есть еще вопросы?
– У нас есть воля? Свобода? Мы хоть что-то решаем? Почему у меня выбор из двух плохих вариантов?
– Они не пло…
– Нет. Они оба плохие. И что что я все забуду? Какой во всем тогда этом смысл? В чем смысл жизни если в жизни этой мы лишь шестеренки?
– Мы двигаем ее вперед.
– Как мулы?
Макс тяжело вздохнул.
– Я бы сам хотел знать на это ответ. Но я его не знаю. Слова, бесконечные слова тянутся в бесконечной веренице предложений и туманом ложатся на наши чистые души. Серый мир безумен из-за того что мы безумны, но умны в той же степени. И мы люди только из-за того что задаем себе вопросы. Я бы хотел стать зверем, но не могу. Попросту не могу перестать быть человеком даже в этом мире, как бы не пытался. Даже после смерти ты вот представляешь меня таким каким я был. И копия ли это меня или я настоящий, а существовал ли когда-то я настоящий? Физически – да, но тут физика, – Макс указал рукой на цитадель уже столь близкую что ее массивные ворота, два камня высотой в дестяки метров стояли буквой лямбда, – тут она бесполезна. Объективность – вот наш бог, и он спит там. Проснулся и смотрит на своего преемника, своего судью и своего палача. Ты должна это сделать только из-за того что ты будешь страдать в обоих вариантах. Страдания это ключ к человечности, к самой жизни, к движению вперед – во избежание этого страдания, – Макс опустил голову. – Прости. Я опять ушел в дебри. Этот мир… он сводит меня с ума. Не слушай что тебе говорит текст, – Он опустил руку, Тимия невольно моргнула и они оба оказались у входа в Цитадель. – Пока. И прощай.
Ч4.
Издалека Цитадель была похожей на зеркальное и вытянутое яйцо, чей кончик (или вверх) находился в постоянном разрушении и пересоздании самого себя, но вблизи она была больше чем что-либо в реальности и затмевала собой весь небосвод оптическим искажением создавая самой себя небосвод. Находясь близ Цитадели Тимия уже была в ней, когда еще только была у входа. Искажение работало таким образом что поверхности искривлялись сами в себя и вверх менялся с низом, а дорога, по которой они с Максом сюда добрались, ввела вверх по дуге в небеса. Обломки же этого творения падали теперь вниз и испарялись в туманной дымке, зеркального отображения и по совместительству “цельного” “сталактита” который теперь можно было назвать “сталагмитом”.
Тимия, смотря на это невольно испугалась. Она огляделась по сторонам и не обнаружила ничего живого. Столбопробитый и Макс исчезли, существа – тоже. Она была одна у каменной арки.